– Значит, Сильвия ни в коем случае не дала бы снадобье? – Что-то не сходится, но я никак не могла понять что. Все проведенные допросы смешались в одну кучу в моем хмельном сознании.
– Сильвия ни за что бы не подвергла ученика опасности, даже если бы это стоило нам обеим карьеры, – сказала Табита. – Так что да, она
Внезапно ее слова будто отрезвили меня.
– Не могла бы ты повторить?
– Я сказала, что мне кажется довольно странным: в последний раз, когда Александрия Декамбре шантажировала учителя и не получила желаемое,
– Прости, Табби, но, думаю, мне уже хватит. Я не собиралась так напиваться. – Я больше не чувствовала опьянения, однако испытывала странное ощущение. Как будто все звуки раздваивались. Табита лишь похлопала меня по руке.
– Не волнуйся, детка. Мне тоже завтра рано вставать.
Я прижала ладони к вискам: в голове звенело. Звон отдавался не только в ушах, но и во всей голове. Точно в ней гудел камертон.
– Верно, завтра же среда. – Отчего-то в слове «среда» для меня оказалось слишком много согласных – не уверена, что я произнесла их в правильном порядке. Рот словно был набит ватой. – Серда.
– Со мной все будет хорошо, – заверила она, постучав по стакану. Тот внезапно наполнился водой. Она помешала содержимое пальцем – в этот миг мне померещилось, будто я увидела два отдельных стакана, которые потом слились в один.
Обратная дорога до Осторна прошла словно в тумане. Водителю я сказала, что у меня мигрень – это было самое правдивое объяснение из тех, что я сумела придумать. Честно говоря, я не чувствовала себя особо пьяной, но с моей головой явно творилось нечто… странное.
Я была так благодарна Табите за то, что в этот раз она оказалась рядом. Настолько благодарна, что меня нисколько не удивило, что она не села в такси и потом куда-то делась. Для меня имело значение только одно: она была вместе со мной, позаботилась обо мне, дала воду.
Подъехав к школе, я расплатилась с таксистом. Дала ему чересчур щедрые чаевые, потому что никак не могла сосредоточиться и отсчитать нужную сумму. Затем нетвердой походкой добралась до своей квартиры, где трижды пыталась вставить ключ в замочную скважину. Раздеваться я начала уже по пути к дивану и рухнула на него со спущенными до щиколоток штанами. Я лежала в темноте и смотрела в потолок, размышляя, все ли со мной в порядке. Сон не шел. Мозг будто распух и зудел.
В конце концов я встала, одеяло сползло на пол. На ногах, которые будто мне не принадлежали, прошла в спальню. Села возле кровати, прислонившись спиной к матрасу, и открыла дневник.