Магия лжецов

– О-о-о-о, что-то, – поддела меня Табита. – Ты обязана рассказать мне все в подробностях. Когда он говорил тебе о заклинании, распознающем обман?

Промелькнувшая в моей голове мысль «ты не должна ей рассказывать об этом» столкнулась еще с двумя: «ты сильно пьяна» и «ну и хрен с ним». В столкновении выжила лишь последняя.

– Он упомянул о нем сегодня. Перед тем, как мы начали целоваться. – Мы с Табитой вновь принялись хихикать, когда меня вдруг осенило: ни одна из нас не смеялась искренне. Мы просто разыгрывали друг перед другом спектакль. Вели закулисные игры женской солидарности. Хотя до тех пор, пока мы обе притворялись, я не сильно возражала.

– И о чем же таком вы говорили, раз речь зашла о моей маленькой проверке? – поинтересовалась она.

– О, он рассказывал мне про Александрию Декамбре, – ответила я.

Табита, не выпуская изо рта соломинку, приподняла брови и посмотрела на меня.

– А она подозреваемая? – Сестра по-прежнему придерживалась нашего представления, однако в ее голосе проскользнули резкие нотки.

Я пожала плечами.

– Кто ее знает? Разумеется, она всего лишь ребенок. Но он рассказал мне о произошедшем в прошлом году. – Я поведала ей историю, которой поделился со мной Рахул: про уязвленное самолюбие Александрии и последовавшие угрозы. Когда я упомянула разбитую машину, лицо Табиты сделалось мрачным. – Что такое? Почему у тебя такое лицо? – Она помотала головой, но я не отступала: – Ну же, расскажи.

– Ничего особенного, – отмахнулась она.

– Табби, – с легкой грустью произнесла я. – Ты можешь со мной поделиться. Честное слово. – В тот миг мне ужасно хотелось, чтобы она доверилась мне. Хотелось разделить с ней тайну, как во втором классе, когда я помогала ей закопать на заднем дворе осколки любимой маминой чашки. Чтобы заключить вечный договор, мы обе поплевали в ту землю, потому что чересчур боялись клясться на крови. Теперь я снова хотела это испытать: хотела вместе с ней владеть этим знанием.

– Просто… в общем, Сильвия кое-что рассказала мне про Александрию.

Я подалась вперед. От этого движения помещение бара слегка покачнулось, поэтому я вновь откинулась на спинку стула. «Надо бы выпить воды», – подумала я, сделав очередной глоток коктейля.

– Что именно?

– Я сомневаюсь, стоит ли об этом говорить, потому что случилось это незадолго до… Сильвия сказала, что она… встревожена.

– Встревожена? – переспросила я. – Или напугана?

Табита скривила губы.

– Александрии кое-что было нужно от нее. Снадобье. – Тут она огляделась по сторонам, убедившись, что нас никто не слышит. В эту минуту она мне кого-то напомнила, но я не могла понять кого. А потом наклонилась вперед и очень тихо произнесла: – Ей нужно было снадобье для аборта.

Я кивнула и громким голосом сказала:

– Да, я знаю. Оно было не для нее.

Табита с хмурым видом пододвинула мне стакан воды. «Какая заботливая сестра», – подумала я, осушив его. Впервые так подумала о ней.

– Совершенно верно. Тогда тебе наверняка известно, что она его не получила.

Я разгрызла кубик льда.

– Да?

– Да. Она его не получила, – продолжала Табита, – потому что у ее подруги был слишком большой срок. Десять недель. Сильвия отказала Александрии. Сказала, что после десяти недель снадобье не подействует.

– Твою ж мать, – вырвалось у меня. Я вспомнила, как миссис Уэбб ткнула меня пальцем в плечо. Здесь необходимо хирургическое вмешательство.

– Но Александрии, несмотря ни на что, нужно было это снадобье. Ей казалось, что Сильвия отказывает ей по каким-то моральным соображениям. По словам Сильвии, Александрия пришла к ней в кабинет и начала угрожать: говорила, что, если та не даст ей снадобье, она всем расскажет о нас. – Табите стало неловко, ее взгляд снова забегал по сторонам. В моей памяти вспыхнуло воспоминание о Кортни, которая точно так же вела себя в библиотеке. Но это мимолетное видение слишком быстро ускользнуло от меня. – В Осторне действует очень строгая политика относительно близких отношений между сотрудниками. Нас обеих бы уволили. Я бы лишилась своей должности и профессиональной репутации. Сильвия тоже, скорее всего, больше не смогла бы работать в школе.

– Да… это я уже поняла, – проговорила я, покосившись на пустой бокал. Табита опустила палец в свой стакан с водой, а после пододвинула его ко мне. Я осушила его, даже не проверив, какого цвета жидкость была на этот раз. Она оказалась безвкусной, но с легкой горчинкой – мои вкусовые рецепторы были во власти джина.

– Тем не менее, Сильвия сказала «нет», – продолжала Табита, словно я ее не прерывала. – Она прямо заявила: слишком поздно. На этом сроке беременной ученице крайне опасно принимать снадобье. Но Александрия настаивала. Она может быть… весьма убедительной. Однако Сильвия не желала менять своего решения. Мы и так собирались рассказать Торрес о наших отношениях, а потом… – Моя сестра не договорила.