Магия лжецов

До меня с опозданием дошло: на ее лице отражалось волнение, потому что она собирается рассказать правду не просто кому-то, а именно мне. Посмотреть мою реакцию на ее слова. Это было, вдруг осознала я, возбуждение кошки, поймавшей лапкой паука. Но уже слишком поздно возвращаться к прежней линии допроса, а потом говорить ей: у нас закончилось время, прости, тебе пора на урок, Александрия.

В итоге это не я выудила у нее информацию, а она хитростью заставила меня сунуть руку ей в пасть.

Она смотрела на меня немигающими глазами, жадно упиваясь результатом.

– Это была ваша сестра.

Глава двенадцатая

Я просидела в школе до окончания всех уроков. Убрала табличку с двери и заперлась изнутри. Надеюсь, Торрес не слишком разозлится, что я лишила осторнских учеников доступа к тому, о чем гласил плакат за контрольным столом – «Магии знаний». Погасила в библиотеке все освещение, так что только серо-желтое сияние неспокойного неба за окном заливало помещение. Сидя за учебным столом, вне поля обозрения выходивших в коридор окон, я опустила голову на руки в надежде, что облака разверзнутся мерным шумом дождя и мне больше не придется думать.

Рабочему месту требовался перерыв. И детективу требовался перерыв.

Мне с трудом удалось выпроводить Александрию. Той хотелось задержаться подольше и понаблюдать за моей реакцией. Со сверкающими глазами она ждала, когда же я покажу свою уязвимость. Я несколько раз пыталась сменить тему, спрашивала о Тоффе, вдруг намек на какую-то непристойность зацепит ее внимание, – но все без толку. Она продолжала повторять, что я должна кое-что знать о Сильвии – что-то важное. Но уж слишком долго строила из себя недотрогу, и я решила: что бы она там ни знала, оно не стоило того, чтобы парить мне мозг. Я заявила, что мне нужно время, чтобы обдумать ее слова – это, похоже, удовлетворило ее желание сбить меня с толку, – и вовремя отправила ее на урок.

Табита и Сильвия вместе.

Почему Табита ничего мне не сказала? Мы, конечно, не обязаны делиться друг с другом всем, но она могла хотя бы упомянуть в разговоре, что встречается – или, на худой конец, трахается – с женщиной, страшное убийство которой меня наняли раскрыть. Я вспомнила тот вечер, когда мы напились и мне не хватало смелости, чтобы спросить ее о чем-то личном. Когда я выбрала самый безопасный способ из возможных, дабы наладить с ней контакт.

– Ты с кем-нибудь встречаешься?

– Ничего не вышло.

Действительно не вышло.

Каждая прочитанная мной книга, каждый посещенный семинар, каждая просмотренная передача о реальных преступлениях – все они кристально-чистым звоном, как осторнский звонок на обед, зазвучали у меня в голове. Всегда виноват супруг или вторая половина. Размышляя над хронологией событий, я рисовала в блокноте спирали, вместо того чтобы записывать их цифрами.

Александрия узнала про Табиту и Сильвию в мае. Значит, они встречались как минимум с прошлого Дня благодарения, когда папа, как и каждый год, расспрашивал о наших жизнях. Табита не стала бы говорить ему об этом, если бы они не были вместе уже месяц или два.

Я вспомнила, как Табита изменила подставку под моим бокалом на медную, а после – на латунную. Вспомнила ее глаза и солнечные лучи, падающие на волосы под нужным углом. Вспомнила о своем взрывавшемся болью плече. И старательно не вспоминала о рассеченной надвое Сильвии, лежавшей на полу библиотеки.

Что видели книги из секции «Теоретической магии»? Они видели мою сестру?

Я напечатала, а после удалила несколько сообщений для Табиты, затем опустила голову на руки, когда прозвенел последний звонок и коридоры заполнились гвалтом. Телефон в кармане прожужжал три, четыре, пять раз. Я наблюдала за тем, как солнечный луч крадется ко мне по учебному столу, и мечтала о затмении.

Наконец, спустя черт-те сколько времени, внутри меня что-то захлопнулось. Я провела пальцами по волосам и растерла ладонями лицо, надавив подушечками пальцев на глаза. Испустила вздох. Произнесла «дерьмо», потому что очень хотелось выругаться… Потом выругалась еще несколько раз. Встала, накинула пиджак и зашагала в сторону коридора. Сообщениями тут не обойтись, необходимо поговорить с глазу на глаз. Другого выхода не было: я отыщу Табиту и лично обсужу с ней этот вопрос.

Твою ж мать. Если я поговорю с ней, и она окажется под подозрением, мне придется отказаться от дела. Придется вернуть задаток, которого у меня уже нет, и уехать. В душе мне отчаянно хотелось оставить Осторн и больше не вспоминать о нем. Но как я в таком случае объясню Торрес, почему не могу продолжить расследование?

Могу ли я вовлечь в убийство сестру?