Мадам Мидас

– Виски, – отрывисто сказал старик, положив подбородок на трость и следя за ее движениями единственным глазом. – Я вот что говорю…

– Ну? – спросила мисс Твексби, выходя из-за стойки бара со стаканом и бутылкой виски. – Что вы говорите?

– Как там красавчик-француз? – спросил Сливерс, наливая себе спиртного и бесстыдно подмигивая ей.

– А я почем знаю? – сердито огрызнулась Марта. – Он явился сюда повидаться со своим другом, а потом уехал, не сказав и пары слов на прощанье. Милый у него дружок! – разгневанно добавила она. – Проторчал тут почти две недели и все это время пил. Эдак он допьется до белой горячки!

– Кто допьется? – спросил Сливерс, отхлебывая виски с водой.

– Да тот второй француз! – ответствовала девица, занимая свое место за стойкой. – Питер или как там его… Низенький зловещий негодяй, сплошная борода, безъязыкий и пьет, как печь для обжига извести!

– А, тот немой…

Мисс Твексби кивнула.

– Он самый, – торжествующе сказала она. – Проторчал тут целых две недели.

– Кажется, вы сказали – он пьет, – вежливо заметил старик.

Марта презрительно засмеялась и вытащила шитье.

– Еще бы! – Она мотнула головой. – Целыми днями только и делает, что пьет и гоняется за людьми с ножом.

– Опасный субъект, – заметил Сливерс, серьезно качая головой. – А почему вы от него не избавитесь?

– Так мы и избавляемся, – сказала мисс Твексби, откусывая нить так, будто ей хотелось, чтобы вместо нити была голова Пьера. – Послезавтра он отправляется в Мельбурн!

Сливерс уже был сыт разговорами о Пьере и перешел прямиком к цели своего визита.

– Этот Ванделуп… – начал он.

– Ну? – сказала мисс Твексби, позволив своей работе упасть с колен.

– В какое время он пришел домой в ту ночь, когда здесь остановился?

– В двенадцать.

– Да бросьте! – сказал Сливерс. – Вы имеете в виду – в три часа.

– Нет, не имею, – негодующе ответила Марта. – Эдак вы еще скажете, что я не умею отличить один час от другого.

– А потом вышел снова?

– Нет, отправился в постель.

Это полностью уничтожало теорию Сливерса: если Ванделуп отправился в постель в двенадцать, он никак не мог убить Вилльерса почти в миле отсюда в два часа ночи. Старик был озадачен, а после его осенило: может, это сделал немой?

– А тот, второй, тоже пробыл тут всю ночь?

Мисс Твексби кивнула.

– Оба ночевали в одной и той же комнате.

– В какое время пришел немой парень?

– В половине десятого.

Еще один удар для Сливерса. Итак, это не мог быть Пьер.

– Пришел и отправился в постель?

– Прямехонько.

– И не выходил потом из отеля?

– Конечно нет, – нетерпеливо ответила девица. – Вы что, держите меня за дуру? Никто отсюда не выходит и никто не входит сюда без моего ведома! Немой дьявол отправился в постель в половине десятого, а мистер Ванделуп – в полпервого, и ни один из них не выходил из комнаты до утра.

– А почем вы знаете, что Ванделуп был тут именно в двенадцать? – спросил Сливерс, все еще не убежденный до конца.

– Пропади вы пропадом, да на что он вам сдался? – раздраженно ответствовала мисс Твексби. – Я сама его впустила!

Это явно закрыло тему, и, ужасно недовольный, Сливерс поднялся, потревожив Билли, оказавшегося на полу.

– Дьявол! – завопил Билли, упав. – О, моя драгоценная мама! Дьявол, дьявол, дьявол… Ты лжец! Бендиго и Балларат! Балларат и Бендиго! Брехня!

Выдав скороговоркой солидную часть своего словарного запаса, он утих и позволил Сливерсу поднять себя с пола, чтобы отправиться домой.

– Милая парочка, – мрачно заметила Марта, посмотрев на них. – Хотела бы я задать вам взбучку… Вы не останетесь повидаться с па? – закричала она вслед Сливерсу.

– Я приду завтра, – сердито ответил старик, злой как черт. И, понизив голос, заметил себе под нос: – Хотел бы я посадить эту ведьму в чайную чашку и раздавить ее!..

Сливерс молча топал домой, не переставая размышлять. И лишь вернувшись в офис, огласил свои мысли вслух.

– Это не мог сделать ни один из французов, – сказал он, разжигая трубку. – Наверное, она проделала это собственноручно.

Глава 16 Макинтош высказывает, что у него на уме

Миссис Вилльерс далеко не сразу оправилась от потрясения после столкновения с мужем. Удар по голове оказался серьезнее, чем казалось поначалу, и Селина сочла за лучшее вызвать доктора. Поэтому Арчи отправился в Балларат и вернулся с доктором Голлипеком – эксцентричным практикующим врачом, чьи причуды служили темой для разговоров в городе.

Доктор Голлипек был высоким и худым; в его облике чудилось нечто незавершенное, как будто Природа по какому-то внезапному капризу утащила из музея неполный скелет и в спешке задрапировала его пергаментом. Доктор одевался в тускло-черное, ходил с длинным белым зонтиком и изучал мир сквозь большие очки. Одежда его постоянно расстегивалась, потому что он явно презирал пуговицы и предпочитал вместо них булавки, которые вечно царапали его руки сквозь выцветшие хлопчатобумажные перчатки. Говорил доктор очень мало и был увлечен созданием глубокого труда «Искусство отравления – от Борджиа до Бренвилье[37]».