Лунные тени разума

— Я здесь, чтобы разбудить в тебе чувство. Его возможности безграничны. Эта сила спит в твоей душе, но, проснувшись, сможет перевернуть мир!

Файдер смотрел на нее, сдвинув брови:

— Ты о чем? Какое чувство?

Илла удивленно взмахнула ресницами:

— Любовь, конечно!

Файдер вдруг захохотал, вытирая глаза:

— Дура! Я — чёрт! Я живу в Аду! Ты понимаешь?! Я не могу любить! Я в принципе на это не способен!

Илла, казалось, совсем не обиделась.

— Ты врёшь! Ты врешь сам себе.

Файдер со стоном прижался к ней вплотную:

— Объясни мне, девочка, почему надо терзать меня, если ты, ты создана для любви и из любви?! Уж тебе ли не знать об этом все? Ты же ангел! Ты лучшее, что могли создать в Раю! Кому, как не тебе, переворачивать мир?!

Илла зажмурилась и прокричала сквозь слезы:

— Да не умею я любить! Не смогу я любить, так как ты! Меня создали, чтобы пробуждать любовь в других, но сама я любить не умею!

Файдер очнулся, остановив руку в миллиметре от ее лица.

— Что ты такое говоришь…

Илла опустила голову.

Файдер отошел от неё и быстро пошел прочь.

Прочь, прочь…

Он бежал, раздирая в кровь босые ноги, без единой мысли в голове, под грохот собственного сердца… падал, поднимался и бежал снова.

Налетевшая невесть откуда ледяная крупа и холодный ветер с каким-то звериным воем вгрызались в самую душу…

И уже на берегу мертвого озера он упал на колени и, закрыв лицо израненными руками, кричал, кричал, кричал…

Ах, мой ангел, мой милый ангел… Зачем ты сделала это?

Зачем ему теперь так больно? Неужели спокойствие мира этого стóит?

Ты не права, мой ангел, ты не права…

Сколько он там просидел — неизвестно. Ветер уже стих, и тишину нарушал только мелкий теплый дождик, который тихонько шуршал, словно чьи-то шаги по траве…

Или это были шаги?

Кто-то осторожно взял его за руку.

Марта.

Но как же так?..

Что же вы… Ах, небеса, не смотрите так сурово!

Вы же не знаете, вы же ничего не знаете!

И сырой песок врезается в кожу.

Слёзы и кровь.

И грязь…

Грязь? Нет, это пепел, это просто пепел…

Молчи! Молчи! Молчи! Ни слова, ни единого слова!

Если бы сейчас был потоп, они бы точно его не заметили. А впрочем, он бы их не коснулся — даже стихия замерла бы, лишь бы им не мешать.

Они сами были стихией — как океанский шторм, как лесные пожары, как извержение вулкана, ураган, ливень и град, как волна цунами, изогнув свою спину в ошеломляющей безжалостной красоте, обрушивается на берег, сметая все на своем пути…

…Поиски Файдера и Марты результатов не принесли. Эло уже несколько минут тупо смотрел на широкую, еще горячую полосу из расплавленного песка, которая кварцевым монументом лежала на берегу. Он пытался собраться с мыслями, но у него это плохо получалось — стоявшая рядом Илла говорила что-то в радостном возбуждении, прижав руки к груди:

— У нас получилось! Получилось!

Эло в недоумении посмотрел на Иллу:

— Ты о чем?

Та счастливо засмеялась:

— Ты что, не видишь? Разрыв исчез!

Действительно, небо над мертвым озером было чистым и спокойным.

— Две души, два полюса, два разных мира соединились в одно целое, и случилось чудо! Они скрепили собой Разрыв, спаяли собой пространство и время! Настоящие! Живые чувства! Мы спасены! Все!

Эло выплюнул ругательство, а потом закричал, срываясь на фальцет.

— Чудо, говоришь?! Где они теперь? Что с ними?!

— Я не знаю, — тихо сказала Илла. — Я правда не знаю.

Часть третья

Глава 1

Редкие звезды на сизом небе Серой Зоны отражались в самом сердце Лейхасской пустоши — вода вновь прибывала в чашу озера. За прибытием воды следили двое, сидевшие на берегу. Один из них, утопив голые пятки в горячий розовый песок, сказал, прервав долгое молчание:

— Ну и что мы будем делать? — тон его был явно недружелюбным.

— Надо обратиться за помощью к нашим, — пропела вторая фигурка на берегу.

— Спасибо, я там уже был. Если бы я превратился в лужу от вашей жары, вы бы спокойно это досмотрели, а лужу просто вытерли тряпкой.

Ангельский вздох сожаления сбил с курса пролетающую мимо пушинку, похожую на парашютик одуванчика:

— Прости…

— Чтобы простить, сначала нужно обидеться. Илла, я не умею обижаться, это вредное и бесполезное чувство.

— Поверь, мы не испытываем ненависти к вам! — голос Иллы звучал как хрусталь. — Если вы дождь, то мы делаем зонты, чтобы спасти от него людей. Дождь ведь не виноват, что идет там, где должен. А мы защищаем. В этом наша суть.

Илла как-то грустно смотрела вдаль. Мягкое золото волос путалось ветром.

На какую-то секунду Эло захотелось остановить этот момент, чтобы потом когда-нибудь еще раз посмотреть на нее.

Но секунды быстро пробежали, забрав с собой эти странные мысли, не дав Эло их додумать. Он недовольно произнес:

— Уже прошло не меньше двух часов, как Разрыв исчез, а с нами до сих пор никто не вышел на связь. Странно это…