Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила

Разумеется, она была закрыта. Огромная и тяжелая, в тусклом луче фонарика она казалась непреодолимой преградой, однако стоило Чарльзу коснуться ее рукой и легонько подтолкнуть, как створка бесшумно подалась. Петли ее были смазаны не хуже, чем на верхней двери под расписной панелью. Приглядевшись, я заметила, что щеколда была выдрана, а там, где полагалось быть замку, торчали острые щепки. Этот сломанный замок, вероятно, представлял собой одну из темных страниц дворцовой истории… В более поздние времена дверь снова починили – поставили засов, скобы, висячий замок, однако любой замок надежен лишь до тех пор, покуда крепка основа, в которую он вделан, основа же эта, как и все приспособления во дворце, насквозь прогнила. Висячий замок все еще держался на месте и даже был заперт, однако засов вывалился из гнезда в щербатом косяке и болтался без толку на единственном сохранившемся шурупе. Отверстие для второго шурупа было пусто.

Вот, значит, каким путем собаки пробрались в сераль. Похоже, псы сами сломали замок, причем не далее как сегодня ночью, иначе поломку тотчас же обнаружили бы и починили. Щепки и опилки на полу доказывали, что совсем недавно над замком изрядно потрудились.

Чарльз посветил фонариком на пол – в тонком луче блеснул упавший шуруп.

– Нам везет, – тихо проговорил Чарльз.

– Ай да собачки, ай да гончие псы Гавриила, – ахнула я.

Мой кузен улыбнулся и махнул рукой, приглашая следовать за ним. Я на цыпочках послушно шагнула в дверной проем.

Мы попали в огромный коридор с высоким сводчатым потолком. Тоненький лучик фонарика терялся в кромешной тьме и казался чем-то жалким, неуместным. Подземные коридоры смыкались между собой, образуя исполинскую букву Т, стрельчатые потолки состояли из перекрещивавшихся арок. Дверь, через которую мы вошли, замыкал один из концов верхней перекладины буквы Т. Слева, в нескольких ярдах от нас, темнел сводчатый проем, за которым зияла чернота. Этот боковой коридор уходил куда-то далеко, и оттуда тянуло холодным воздухом. Далеко впереди, в противоположном конце «перекладины», виднелась еще одна дверь. Подобно главным воротам дворца, эта дверь была бронзовая. Створки ее были украшены витиеватым орнаментом и, несмотря на ветхость и царапины, хранили шелковистую красоту ручной ковки. По обе стороны от двери в стену были вделаны фигурные железные скобы, куда в давние времена, вероятно, вставлялись факелы, под ними темнели ниши высотой в рост человека – наверное, сторожевые посты для часовых. Дверная рама, имевшая форму стрельчатой арки, была покрыта резьбой и сохранила следы яркой красочной росписи.

– Наверное, дверь в покои принца, – прошептала я. – Ты был прав, это его персональный подземный ход в сераль. Посмотрим, заперта ли дверь.

Однако Чарльз покачал головой и посветил фонариком вдоль коридора, уходившего влево.

– Сначала найдем путь к отступлению, – тихо сказал он. – Спорим, этот коридор ведет к задней калитке? Пошли посмотрим.

Туннель оказался длинным и извилистым, то поднимался, то опускался. В кромешной тьме мы продвигались еле-еле. Насколько я сумела разобрать, стены были выложены необработанным камнем без следов росписи, через равные промежутки друг от друга в камень были вделаны ржавые железные скобы для факелов. Пол тоже был неровным. Плохо отесанные каменные плиты, пыльные, с выбоинами, перемежались грязной побитой щебенкой. На каждом шагу подстерегали предательские ямы. Из черноты донесся тихий шорох. Я вздрогнула и схватила Чарльза за руку, но крыса – или кто бы это ни был – успела ускользнуть прежде, чем я ее увидела. Коридор свернул налево, пошел чуть вверх и под прямым углом влился в другой проход.

Мы остановились на развилке. Коридор, по которому мы пришли, представлял собой ножку еще одной буквы Т, но на сей раз «перекладина» была больше и шире. Чарльз выключил фонарик, и с минуту мы стояли, прислушиваясь. Воздух здесь был свежее, и нетрудно было догадаться, что этот коридор имеет выход наружу. Вдруг откуда-то справа, издалека, из темноты до меня донеслось едва слышное фырканье и поскуливание гончих псов.

Чарльз на мгновение послал в ту сторону луч фонарика, и в его тусклом свете мы заметили, что неровный пол коридора уходит вверх широкими невысокими ступенями.

– Наверное, эта лестница выходит к тем воротам, что ты видела на майдане, – проговорил Чарльз. – Если не ошибаюсь, это означает…

Он посветил фонариком влево, и в тот же миг тусклый луч выхватил из темноты какую-то кучу, лежавшую посередине наклонного коридора. По каменному полу тянулась полоска навоза, то ли конского, то ли мульего.

– Я не ошибся, – сказал Чарльз. – Нам сюда.

Пару минут спустя нашим глазам предстала небольшая рощица на берегу ущелья Адониса.