Лунные горы

Наконец, снова экватор. Пожалуй, угандийский символ экватора самый известный: это белый контур Луны, как бы глобус в разрезе.

Наверху, на внешней стороне круга, крупные буквы: «Уганда». В верхнем внутреннем секторе — планка со словом «Экватор», а внизу две латинские буквы, обозначающие север и юг. Шоссе перечеркнуто идущей наискось белой полосой, она тянется ко второму лунному диску.

А за лунными дисками — степь; плоская степь с темнеющими, похожими на тамариск кустами и побуревшей травой. На востоке степь переходит в плоские берега озера Георг, и за ними виднеется белесая полоса водной глади. Озеро сравнительно невелико, но противоположный берег неразличим потому, наверное, что он такой же плоский, как и западный.

По самому экватору проходит и северная на этом участке граница Национального парка королевы Елизаветы. Особых перемен не заметно, но теперь мы все-таки катим по заповеднику, и звери, словно нарочно, сбегаются к дороге. А может быть, они просто очень хорошо знают ориентиры, помогающие определять границы заповедника, и соответственно прокладывают свои маршруты…

Во всяком случае, на плоских берегах озера Георг мы почти в упор фотографировали свирепых, со сцементированными на лбу рогами буйволов, которые вовсе не радовались нашему появлению. Снимали бегемота, залегшего в луже, весьма удаленной от озера, и живущего в тесном содружестве с белыми цаплями-волоклюями. И затратили энное количество пленки на черных — черных! — слонов, ибо таковой цвет имеет почва Елизавет-парка.

Первым городком, встретившимся нам после пересечения экватора, оказался Катунгуру, что стоит на берегу реки Казинга. Городок — крохотный, из нескольких домиков под шиферными крышами, но зато с двумя тавернами и бензоколонкой фирмы «Калтекс». По улицам городка — если можно назвать промежуток между домиками улицей — бродили черные, в белую клетку козы. Дети рогульками катали обручи. На свалке копошились важные мбарара — марабу.

А на реке, которая соединяет озеро Эдуард с озером Георг (мы увидели и водную гладь озера Эдуард), — на реке хозяйничали рыбаки, и мальчишки волокли по домам их улов — черных сомов с красными языками.

Сильно остепненная, с редкими, почти черными издали эвфорбиями саванна Елизавет-парка густо населена. По дороге, не взирая на свирепых буйволов, катят велосипедисты, идут пешеходы. Много деревень. Как застывшие в позе ожидания суслики, стоят небольшие черные термитники.

Дальше в дневнике такая запись: «…Ланч среди саванны, в удивительном месте. Жесткая, как осока, полуметровая трава. Редкие злаковые метелки над ней. Черная земля. Все это было бы обычным, если бы не цвет травы… Передо мной, у дороги, она зеленая, с редкими темно-коричневыми стеблями. Но чем дальше, тем больше становится коричневого цвета, и саванна постепенно принимает бурый, с небольшой примесью зеленого оттенок, как наши русские болота осенью, уже в начале октября… Я сейчас смутно вспоминаю, как однажды в Западной Сибири возвращался с полевого стана домой и, сокращая расстояние, шел, сняв ботинки и ломая ледок, вот по такому ржавому болоту. Там окаймлял болото сплошной березняк, а здесь редкие зонтичные акации и молочаи стоят над осенним болотом… И шуршит сухая трава, и поет, повиснув в воздухе, как жаворонок, какая-то птичка, II горизонт замыкает невысокая синяя горная цепь.

Наши художники рисуют, отказавшись от ланча, и все водители проезжающих машин обязательно притормаживают около них и смотрят, что они делают или что у них получается.

Зудят, как и в лесу Итури, покусанные ноги и руки, но и здесь не удается обнаружить кусачек».

Граница области Анколе проходит по реке Ка-зинга, и, следовательно, мы подкреплялись сухим пайком уже в пределах четвертого бывшего королевства Уганды.

Как и много десятилетий тому назад, крестьяне по-прежнему обрабатывают землю и по-прежнему пасут скот — знаменитый скот анкольской породы, красно-коричневых коров с огромными бело-желтыми рогами.

…Последний отрезок пути — через Мбарару и Масаку на Кампалу — мне запомнился плохо.

Я прощался с Африкой — через день мы должны были уже вылететь из Энтеббе на Хартум, — прощался, не зная, ступлю ли когда-нибудь на ее землю снова, и чуть тоскливое чувство расставания не обостряло, а почему-то притупляло впечатлительность. Я смотрел на потравленные пастбища, на стада Никольских коров, на чайные и кофейные плантации (рядом с кофейными деревьями росли бананы), на крутые залесенные холмы и тихие, с отраженными облаками кратерные озера почти идеально круглой формы, — смотрел на змеящиеся по долинам реки, но больше всего мне доставлял удовольствие упругий встречный ветер, от которого перехватывало дыхание и от которого напрягались и вибрировали щеки.

Мы кружим по Кампале и ближайшим окрестностям столицы.

Нам показывают здание парламента — простое и элегантное сооружение с прямоугольной башней. У входа на высокой мачте — черно-желто-красный национальный флаг Уганды с венценосным журавлем в центре.