Лукавый взор

Еще некоторое время она стояла, не в силах сдвинуться с места, блуждая среди опасных картин, нарисованных ее воображением, пытаясь утихомирить злую змею ревности, которая кусала ее за сердце.

Так вот он какой, Араго! Но ведь это Державин…

Да, это Державин. Нет, Араго!

Наверное, если бы Фрази подошла к этому человеку и напомнила о себе, он бы ее вспомнил… если это Державин. А если нет? Если это в самом деле Жан-Пьер Араго? Как же глупо она будет выглядеть, напоминая ему о каком-то русском гусаре! Араго, возможно, воевал в России, и в этом случае он наверняка ненавидит русских. Да он и слушать Фрази не захочет, он даже слова не даст ей сказать о брате Бонфилии, который когда-то пел с ним вместе песенку про малыша Пьеро!

Фрази чувствовала, что она не будет знать покоя до тех пор, пока не разберется в этой ошеломляющей путанице, не разгадает эту загадку. Но помочь ей в этом могли только в посольстве России, потому что, если это Державин, получается, он русский подданный, и не знать его граф Поццо ди Борго, посол Российской империи, не может!

И он откроет правду, он не сможет скрыть ее от Фрази Рёгар, внучки Жака Вестинже, который когда-то жизнью заплатил за свою преданность России!

С легкостью истинной парижанки перелетев лужи и горы строительного мусора, Фрази выскочила на улицу Сен-Лазар, где было довольно бойкое движение, через минуту остановила фиакр, вскочила в него и приказала везти себя на фобур Сент-Оноре, к дому 33.

Предательство Монморанси, 1832 год

– А ты не изменился! – одобрительно воскликнул Каньский, стоявший на небольшой прогалине почти у самого входа в мельницу.

Араго не верил глазам, глядя на дьявола своей судьбы, вновь явившегося из бездны преисподней. Два пистолета в руках – ну что ж, Араго тоже вышел из мельницы не безоружным, успел выхватить из-за голенищ свои старательно заряженные «ульрихи»[179]. Сейчас четыре дула смотрели друг на друга с тем неподвижным спокойствием, какого отнюдь не чувствовали два человека, державшие пистолеты в руках и сторожившие каждое движение противника. Пальцы дрожали на спусковых крючках, но друзья-враги еще сдерживали себя.

Араго ждал, каждую секунду ждал выстрела.

Знал, что Каньский не промахнется, но не мог заставить себя первым спустить курок.

– Клянусь, я узнал тебя с первого взгляда, хотя эта личина французского хлыща, франта и повесы к тебе очень даже пристала, – с той же интонацией провозгласил Каньский. – Но судьба опять сдала все козыри мне, не так ли, Ванька? Только ты об этом еще не знаешь!

Разом грянули два выстрела. С головы Араго свалился цилиндр, а вторая выпущенная в него пуля пролетела мимо.

Но он, уловив движение пальцев Каньского, тоже спустил курки своих пистолетов! Однако выстрелов не последовало.

А Каньский заливался смехом!

– Ты, бедняга, конечно, возносишь молитвы своему богу с благодарностью за то, что я промахнулся? – наконец презрительно бросил он. – Не обольщайся! Я составил себе славу в Польше как бретёр, я зарабатывал на жизнь, вызывая на дуэль всяких русских профанов и делая ставки на свою победу. Я всегда выигрывал! Но что случилось с твоими пистолетами? Может быть, случайная осечка? Попробуешь еще? Ну давай! И я попробую.

Он откинул полу своего сюртука и вытащил из-за ремня еще один пистолет.

Араго поднял пистолеты:

«Осечка? У обоих сразу?! Никогда такого не бывало!»

– Брось оружие! – раздался вдруг истошный крик, и Араго увидел вырвавшихся из-за кустов своих недавних знакомых: картежников Людвига и Богуша. Правда, на сей раз они сидели не за карточным столом, а верхом, и в руках держали не колоды, а по пистолету. – Руки подними!

Эти истошные вопли адресовались Араго, а Каньскому было сказано весьма почтительно:

– Вы рискуете, граф! Не стоит испытывать судьбу! Лучше было его пристрелить еще по пути на мельницу!

– Оставьте ваши трусливые советы, – высокомерно отозвался Каньский. – Во-первых, я не сомневался в Агнес, а во-вторых, хотелось, чтобы он напоследок узнал кое о чем.

«Я не сомневался в Агнес…»

Араго показалось, что эти слова хлестнули его наотмашь, да с такой силой, что заставили покачнуться.

– Вот именно, – ухмыльнулся Каньский, заметивший, как исказилось его лицо. – Я так и знал, что тебе это не понравится. Она тебя предала и заманила сюда, пойдя на немалые жертвы для убедительности. Ты видел, во что пришлось превратить ее очаровательный носик. Но она сама решила, что так ты скорее ей поверишь. Так оно и вышло. Агнес очень ловко разрядила твои пистолеты. Она давно решила отомстить тебе за то, что ты ее бросил. Мы помогли ей, она помогла нам. Сначала ее вела только ревность, но потом на смену ревности пришла жадность. За то, чтобы привести тебя к смерти, она запросила немало денег. Ну и еще особо ей будет приплачено за расправу с Андзей… с этим твоим Лукавым Взором.

«С Андзей?.. С Лукавым Взором? С Фрази?!»

Араго рванулся вперед, но все трое поляков мигом взяли его на прицел.