Лучший из худших

– Так, Ланской, сначала ты расскажешь мне, как всё было, а потом мы придумаем, что будешь говорить остальным, – вкрадчивым голосом произнёс он.

Ага, нашли дурака… Разумеется, я изложил ему свою версию событий. Только сначала сообщил об обстоятельствах нападения на армейский грузовик.

Подполковник тут же помчался звонить, а чтобы ко мне не приставал никто из других ведомств, у дверей выставили вооружённого до зубов бойца из комендатуры.

Пока прокурорский вёл телефонные переговоры, я молча сидел на обтянутом кожей диване и раз за разом прокручивал в голове всю историю, начиная с того, как меня забрали с губы. Судя по оперативности, с которой меня вычислили бандиты, без продажной сволочи в батальоне не обошлось. Ну кто ещё мог выложить информацию, кто именно находился в тот день в увольнении, что я попал на губу, не говоря уже о том, сколько мне влепили и когда заберут… Не обязательно офицер или унтер – хватило бы какого-нибудь писаря из штаба.

По идее работёнка для особиста, только после истории с Ольгой, даже заикнуться о ней нельзя. Я боялся не столько за себя, сколько за девушку – со своими неприятностями как-нибудь разберусь сам, включая самые экстремальные способы.

Остальное примерно было понятно: у здешних криминальных авторитетов специфический кодекс чести – урок мне на будущее. С точки зрения обывателя глупо устраивать разборки с вояками, понятно, что те без ответки это не оставят. Гвоздю прилетело бы в любом случае.

Но… воровские понятия – штука серьёзная. Иной раз, чтобы не потерять лицо, приходится вступать в конфликт со всем миром, даже если знаешь, что не выйдешь из схватки победителем. Тому есть куча примеров из моего мира.

Да и вообще, чего башку забиваю чужими проблемами – надо над собственными размышлять. Гвоздь явно не врал, когда сказал, что за ним стоит могущественная сила. И это явно не люди из криминала. Если впишутся, ничем хорошим это для меня не светит.

Военный юрист вернулся. Одного взгляда на его лицо хватило, чтобы понять: после известия о нападении на наш грузовик, его симпатии целиком на моей стороне, и он будет сражаться за меня до конца.

– Господин подполковник, как ребята? Есть выжившие? – задал главный вопрос я.

– К сожалению, водитель и унтер-офицер погибли. Ефрейтор Санников жив, сейчас его состоянием занимаются медики. – Подполковник поглядел на меня с участием. – Ты молодец, сынок, отомстил за ребят! Не волнуйся, ничего с тобой не будет – если понадобится, дойду хоть до министра или самого верховного главнокомандующего. Я говорил с командиром твоего батальона: господин полковник скоро лично приедет сюда. Он тоже обещал подключить все свои связи. Но сначала нам необходимо поработать над твоими показаниями, Ланской.

– Ваше высокоблагородие, мне очень жаль погибших. Я чувствую свою вину перед ними и членами их семей. – Я говорил чистую правду, мужики действительно погибли из-за меня.

И если мне было абсолютно наплевать на Гвоздя и его прихвостней, смерть двоих ребят из батальона тяжким грузом легла на мою совесть.

Иногда твои действия рикошетом отражаются на других, вне зависимости от того хочешь ты или не хочешь. Видит Бог, я действительно не хотел!

Прокурорский кивнул.

– Я понимаю тебя, Ланской. Но не надо себя корить: ты проявил себя образцово. Любая сволочь, которая только попробует тронуть военного, должна понести наказание.

– Я понимаю это умом, но не сердцем, – вздохнул я.

– Не надо раскисать, рекрут. Соберись! От твоих показаний зависит твоё же будущее. Мы все стоим за тебя горой. Итак, я тебя слушаю…

Я стал говорить. Подполковник внимательно выслушал, не перебивая, и, после короткой паузы, во время которой он размышлял, сказал:

– Как первая версия сойдёт, но ты явно чего-то не договариваешь…

– Господин подполковник, я говорил как на духу.

– Ну-ну, – ухмыльнулся он. – Ладно, мне плевать, о чём ты темнишь – после того, что ты сделал, я готов закрыть глаза на любые проступки. Лично мне сдаётся, что ты наплёл мне с три короба. Как мне кажется: тебя сюда не привезли, ты сам сюда приехал, чтобы отомстить за товарищей.

Видя мою не особо убедительную попытку оправдаться, дескать, что всё происходило ровным счётом так, как я описал, подполковник махнул рукой:

– Лучше тебе помолчать, Ланской! Опытный опер расколет тебя в два счёта. В твоей версии куча логических дыр и несостыковок, они видны даже невооружённым глазом. Я же ведь прав – ты приехал сюда ради мести? – пристально посмотрел на меня юрист.

Я удручённо кивнул.

– Молодец! – внезапно похвалил подполковник. – Это было глупо, но… правильно! Ты действовал как настоящий солдат спецбатальона.

– Я ещё только рекрут… – запротестовал я, но собеседник снова меня прервал.

– На х… эти формальности, сынок! Ещё раз скажу: ты достоин чести служить в батальоне! И я не позволю штатским пиджакам сломать тебе жизнь. Я, конечно, переговорю с кем нужно, но нужно сделать всё так, чтобы в деле комар носу не подточил. Так что давай вместе пройдёмся по слабым местам в твоих показаниях, покумекаем, что в них изменить. Это в твоих и моих интересах. Договорились?