Лучший из худших

После такого события было не грех заехать в «Медведь», позволить себе рюмку-другую – от кутежей с цыганами, гитарами и девками, Василий Васильевич давно уже устал, предпочитая шумному гулянию спокойные посиделки.

Но тут в кабинете неслышной тенью появился его секретарь с последним чудом техники – новомодным радио-телефоном в руке.

И Василий Васильевич, как умудрённый опытом муж, сразу понял – его ждут дурные вести. У него был по-настоящему звериный нюх и интуиция на такое. Они не раз спасали его от тяжёлых последствий.

В голове заиграла мрачная мелодия: «та-да-да-там»…

– Кто? – нахмурил брови сенатор.

– Их светлость, новгородский губернатор граф Толстой.

Голицын с тоской поднёс к ушам трубку.

– Слушаю…

– Здравствуй, Василий Васильевич, – между Толстым и Голицыным была давняя дружба и потому они общались между собой по-простому, без чинов.

– И тебе не хворать. Чую, неспроста звонишь, хотя мог бы и почаще. Мы с тобой хорошо если раз в году на ассамблеях встречаемся.

– Дела, Василий Васильевич… Дела наши скорбные. У нас тут пренеприятный конфуз приключился в губернии.

– У тебя губерния с три Франции, – усмехнулся Голицын.

– И то верно. Нет, в самом Новгороде всё, как полагается, в образцовом порядке. А вот в Череповце один тебе хорошо знакомый мизерабль – Ланской-младший начудил изрядно.

– Что же он такого натворил? – напрягся Василий Васильевич.

Собеседник на том конце трубки затих.

– Говори, не стесняйся, – с нотками раздражения произнёс Голицын.

– В общем, наделал делов шалопай… Я тебе всего сказать не могу, разговор конфиденциальный, но намекнуть могу: убил, понимаешь, паршивец, мещанина Гвоздикова… Ты о нём, наверное, что-то мог слышать.

– Гвоздикова? – сделал вид, что вспоминает Голицын. – Знаешь, не уверен. Через меня столько людей проходит – всех не упомнишь.

– Ну тогда хорошо, а то я боялся настроение тебе попортить. Как назло, обставил паршивец всё так – комар носу не подточит. Дескать, его похитили, собирались денег вытребовать. Только откуда у него деньги-то, после того, как семья отказалась? – задал риторический вопрос губернатор. – Даже посадить не удалось – вояки за него вступились, он ведь теперь в батальоне осназа его императорского величества служит…

Переведя дух, он продолжил:

– Я прессе освещать это дело запретил, не хватало, чтобы ещё на всю страну раструбили. Так что ни в газетах, ни по телевизору ничего не будет. Никаких новостей на сей счёт. Но ты же у нас человек государственный, тебе многое знать полагается… Так что я тебе курьера своего отправил со всеми бумагами касательно этого неприятного дела. Он сегодня прилететь в Петербург должен. Ты уж сделай милость, прими его…

– Раз ты просишь – не могу отказаться, – сквозь силу улыбнулся Василий Васильевич.

– Спасибо, Василий Васильевич! Извини, мне пора… Передавай от меня наилучшие пожелания супруге и деткам. За сим откланиваюсь.

Трубка замолчала.

Василий Васильевич ощутил в себе нарастающее желание бросить телефон на пол и растоптать его ногами, но он быстро опомнился – аппарат-то тут причём? Штука механическая, ни в чём не виноватая – чего на ней злость вымещать?!

Мещанин Гвоздиков – он же Гвоздь, давно был человеком Голицына. Собственно, Василий Васильевич употребил всё своё влияние и возможности, чтобы продвинуть того на довольно высокий пост в криминальной иерархии.

Гвоздь оказался благодарным, добро помнил. Через него к Василию Васильевичу регулярно тек довольно приличных размеров финансовый ручеёк. К тому же руками бандитов порой можно было творить такие дела, что не получались с привлечением государственных механизмов.

Потерять Гвоздя – всё равно что лишиться одного из пальцев на руке. Жить без него можно, но, сука, неприятно!

Особенно, когда причина этих неприятностей носит фамилию злейших врагов.

Спускать такое Василий Васильевич не собирался.

Гвоздя не стало, очень жаль, но тот был не единственным, кто мог окончательно порешать вопрос с этим изрядно поднадоевшим Ланским.

Голицын знал других людей, которые охотно сделают для него маленькую услугу просто так, из уважения к их дружбе. Однако Василий Васильевич был готов заплатить любую сумму.

Ланской должен исчезнуть раз и навсегда!

Глава 25

Я знал, что будет непросто, но понятия не имел насколько.

Сначала приехал обычный полицейский наряд. Увидев мамаево побоище в особняке Гвоздя, городовые вызвали подмогу. Потом сюда подтянулась следственная бригада: оперативники и криминалисты, из чёрного служебного автомобиля выкатился пузатый полицмейстер – глава городской полиции, подтянулась куча неизвестных чиновников, замелькали голубые мундиры жандармов – среди них я увидел типа, который приказывал промыть мне мозги, я сделал вид, что не узнаю его.

Вокруг меня завертелась катавасия, всем требовался доступ к моему телу. Я сидел, прикусив язык, ожидая появления кого-то из родного ведомства. И вот, наконец, появился целый подполковник из военной прокураторы. Он сразу затребовал для разговора со мной отдельное помещение, и, после ругани и препирательств с коллегами из других ведомств, увёл меня в одну из пустых комнат.