Lost in the Funhouse

В любом случае, те уже не работали там, но те, кто работал, очень хорошо узнали мальчика. Эти работали на маленьких приподнятых площадках, которые тянулись вдоль длинного темного, иногда флуоресцирующего, иногда багрово освещенного, в основном затененного плесенью пространства. Принцессу Ваго (в ее леопардовых купальниках) он обожал, а также ее питонов и боа-констрикторов (шестифутовых), с которыми она танцевала и иногда накидывалась на его плечи, что было захватывающе. Он заводил веселые запутанные разговоры с Филом Дирксом, с его тремя глазами, двумя носами и двумя ртами, которые казались мальчику вполне нормальными, не давали ему покоя. Были здесь и мисс Лидия, которая выгибалась кренделем, и Сьюзи, девочка из слоновьей кожи (всегда была с ним мила, позволяла потрогать свою пеструю серую плоть), и профессор Хеклер и его дрессированные блохи (их можно было увидеть за дополнительный четвертак; блохи жонглировали, катались на карусели, танцевали, а одна вроде как пинала этот маленький футбольный мяч, и все они питались кровью из предплечья профессора!), и тюлененок Сило (человек с крошечными ластами вместо рук), и фокусник Престо, который всегда говорил во время своих фокусов: "На самом деле я этого не делаю. Это только выглядит так". (Один парень, который пробыл там совсем недолго, пел на укелеле безумно высоким фальцетным голосом и звался Ларри Лав - Человеческая Канарейка, который позже отрастил длинные вьющиеся волосы и назвался Крошкой Тимом и стал знаменитым, что было очень интересно. Эстеллин, утонченная леди-меченосец, всегда была рада, когда мальчик наблюдал, как она изящно вводит в гордую глотку четыре клинка, один за другим, включая старинную кавалерийскую саблю США, а затем вытирает каждый из них нетронутым носовым платком. Но лучше всех был ужасный парень по имени Хезекия Трамблз, прозванный Конго Жуть Джунглей, чья кожа была цвета болотной воды, чьи волосы стояли дыбом и у которого не хватало многих зубов, который особенно приглянулся Энди, по-своему зверски сосредоточившись на нем во время исполнения своей "африканской магии вуду" и постоянно пытаясь привлечь его для обезглавливания на сцене. Конго был сумасшедшим, во всяком случае, так казалось, он энергично прыгал на пилы, но не ломал ног, глотал зажженные сигареты, затем глотал поганую жидкость, которая так и не потушила сигареты, которые он потом выплюнул все еще горящими. Он вырывал волосы с голов - разумеется, Энди - и клал их в склизкое ведро, и напевал над ведром всякую тарабарщину, и доставал фальшивую змею, и бросал ее в небольшую толпу, которая собиралась раз в час, чтобы посмотреть на это чудо. После этого Конго и Энди разговаривали в своей особой, не похожей друг на друга дружеской неловкой манере.

Там все было идеально. И они были в подвале, как и в его подвале, занимаясь тем, чем другие люди не занимаются, и все это было очень нормально и обыденно. К двенадцати годам он начал тайком выбираться в город сам или с Джимми Кригером, чтобы посетить ресторан Хьюберта и раскопать другие городские прелести. Мы проделывали все эти трюффотовские "День за ночь", когда пропускали один день в школе и проказничали. Мы делали это около четырех раз в возрасте от двенадцати до четырнадцати лет - и это только со мной. Кто знает, как часто он ходил один. Но Энди таскал меня с собой, чтобы похвастаться перед друзьями [в "Хьюберте"]. Очевидно, он ходил туда какое-то время, потому что уже успел подружиться с некоторыми из этих чудаков. Мы оставались там надолго, и хозяйка змей разрешала нам трогать своих змей, и мы смотрели на все представления, и смотрели на эмбрион в бутылке, который якобы был ягненком с тремя головами. Еще мы ходили в магазин пластинок в метро на Таймс-сквер, где можно было слушать пластинки в наушниках. Он любил включать песню "Louie Louie" снова и снова, чтобы выслушать секретные грязные слова, что мне всегда казалось забавным. А еще он часто слушал Элвиса Пресли. Это было мое самое раннее воспоминание о том, как он увлекся Элвисом. Потом мы ездили в Гринвич-Виллидж, гуляли там и смотрели на странности - байкеров, девушек, держащихся за руки, битников и тому подобное. Мы ходили во все эти кофейни, где битники читали свою поэзию, самой важной из которых было Cafe Wha? Он слушал эту поэзию, от которой у меня болела голова. Думаю, там же мы выпили наш первый эспрессо. Иногда они били в бонго, когда читали стихи, и это его очень интересовало. Ему нравились эти хипстеры".

(6) 26 октября 1963 г.

У НЕГО ВОЗНИКАЮТ ИЛЛЮЗИИ, ЧТО ШИРИНКА ВСЕГДА ОТКРЫТА.

У него возникают иллюзии, что его ширинку всегда можно открыть.

Когда он идет на работу.

Когда он пойдет в школу.

Для него люди будут замечать.

Для него люди всегда будут смотреть на него.

У него возникают иллюзии, что его ширинку всегда можно открыть.

Когда он идет по улице.

Когда он идет на танцы.

У него возникают иллюзии, что его ширинку всегда можно открыть.

Кому какое дело.

(7) 27 октября 1963 г.

ЧТО ПРОИЗОЙДЕТ, ЕСЛИ

Что будет, если я скажу учительнице, что ненавижу ее?