Лорд и леди Шервуда. Том 3

Когда его дыхание стало ровным и он еще затуманенными глазами посмотрел в ее глаза, она провела кончиками пальцев по своему животу и, ощутив влагу его семени, прошептала:

– Почему так?

Робин улыбнулся, поцеловал ее и шепнул:

– Пока так, милая. Не хочу поить тебя после отравой.

Нащупав упавшую на пол сорочку, он вытер ею Марианну и себя и бросил обратно на пол. Повернувшись на бок, Робин, облокотившись о постель, подпер голову рукой и посмотрел на Марианну.

– А теперь скажи мне правду: что ты видишь в своих снах? – спросил он, не отрывая пристального взгляда от ее лица. – Я не верю, что видения темницы и даже Гая заставляют тебя так кричать.

– Сын, – помедлив, призналась Марианна. – Я вижу нашего сына, и каждый раз Гай убивает его. А я не могу не то что помешать, а просто пошевелиться, словно меня сковали невидимые цепи. Только смотрю, как он умирает.

– Бедная моя! – вздохнул Робин, на секунду закрыв глаза, и покачал головой: – Ну почему ты в первый же раз не сказала мне об этом?!

– Я подумала, что тебе и так хватило забот со мной, – с грустным спокойствием ответила Марианна.

– А еще ты подумала, что я охладел к тебе, – с пониманием усмехнулся Робин, – и, молча признав за мной такое право, попыталась найти себе опору в бесконечной череде дел, лишь бы не докучать мне собой. Ведь я говорил, что тебе не в чем себя обвинять! Милая, почему твоя гордость затмила доверие ко мне?

– Я признательна тебе за великодушие…

– Причем тут великодушие? – рассердился он. – Мэриан, я поколочу тебя, если услышу еще хоть слово о каком-то великодушии!

– Но ведь я действительно виновата перед тобой и всем Шервудом!

Прищурившись, Робин вгляделся в лицо Марианны и, сообразив, протянул:

– А!.. Пожалуй, я поколочу не тебя, а отца Тука за то, что он своими увещеваниями погрузил тебя в еще большее смятение, в котором ты и так пребывала без его наставлений. Ангел мой, ты должна была сразу же после разговора с ним обо всем рассказать мне, а не носить молча в сердце груз ответственности за весь Шервуд. Это мое бремя, а не твое.

– Рассказать тебе? Но ты так себя вел со мной, словно держал на отдалении. Стоило тебя обнять, как ты тут же отстранял меня. И целовал так, как поцеловал бы Кэтти или Клэр. Иногда мне казалось, что тебе невыносимо даже просто находиться со мной в комнате, если кроме нас двоих в ней никого не было. Я не могла понять, почему!

– Теперь понимаешь? – спросил он, и его глаза опять потемнели от желания. – Я терпелив, но и мое терпение имеет пределы. Даже простое касание твоей руки вызывало во мне кипение крови. Если бы я не знал, что огорчу тебя раздельным ночлегом… Мэриан!

– Неужели я тебе нравилась даже в рубцах и ожогах? – улыбнулась она.

– Тебя до сих пор посещают сомнения, что ты для меня всегда желанна? Будь на твоем месте другая, не ты, я бы, не задумываясь и ни в чем себя не упрекая, нашел бы утешение на стороне, а не ждал бы так долго твоего выздоровления, – ответил он и привлек ее к себе, прошептав: – Иди ко мне!

Он успел забыть, как она отзывчива на каждое его движение, как безоглядно вверяет себя, сливаясь с ним в одно целое. Забыл, как прекрасно ее лицо в россыпи светлых волос, как пробегает по ее ресницам нежный трепет, как дрожат губы, не успев удержать приглушенный стон. Но сейчас он все вспомнил и делал так, чтобы она вскидывалась и опадала в его руках, чтобы снова и снова не могла удержаться от стона. Когда же она, не открывая глаз, стала осыпать его руки поцелуями, ему снова пришлось сдержать себя ради предосторожности.

Потом она забылась легким сном в его объятиях, положив голову ему на плечо и обхватив рукой его стан. А он так и лежал без сна, раздумывая, каким образом накрепко связать воедино два мира – ее и свой. Развеять ее заблуждение относительно себя самого получилось нечаянно, но вовремя. Вот только вряд ли этого будет достаточно, чтобы она окончательно ожила и стала прежней Марианной. Ее надо было чем-то занять, и не повседневными заботами, в которых она и так не давала себе поблажки. Тем, что, напротив, и отвлекло бы ее от обычных дел, и не оставило бы времени для бесплодных сожалений о том, что произошло. Она слишком часто доставала со дна сундука сшитые ею маленькие рубашки, которым не суждено было пригодиться, и смотрела на них сухими хмурыми глазами. Она позволяла себе это только тогда, когда думала, что Робин спит и не видит, чем она занята. Но он видел, не выдавая себя. А как часто она это делала в его отсутствие? Об этом он не знал, но был уверен, что часто. Ее новой беременности он не допустит, пока не будет уверен, что ее здоровье восстановилось. Но ждать так долго нельзя, и он должен найти выход сейчас.

Решение пришло неожиданно, и оно было таким простым и очевидным, что Робин лишь удивился тому, что не нашел его раньше. Хотя для него самого это решение не будет простым, но другого способа он все равно не видел.

Марианна сквозь сон почувствовала, как его пальцы крепким нажатием пробежали по ее плечам, рукам, спине, и рассмеялась.