Лорд и леди Шервуда. Том 3

Она безмолвно подчинилась и, раздевшись, легла рядом. Он взял ее за руку и, отодвинувшись, закрыл глаза. Вспомнив историю Тристана и Изольды, Марианна с усмешкой подумала, что Робин забыл положить меч между собой и ею.

Выждав достаточно долгое время, она решила, что Робин уснул. Заглянув ему в лицо, она убедилась, что его глаза закрыты, дыхание ровное, и уже без колебаний собралась покинуть постель и заняться каким-нибудь делом. Но едва она пошевелилась, чтобы выбраться из-под покрывала, как пальцы Робина сковали ее запястье. Он открыл глаза, и она не увидела в них и тени сна.

– Что с тобой, милая? – спросил Робин, удерживая Марианну рядом с собой.

– Со мной? – и она постаралась улыбнуться в ответ как можно безмятежнее. – Со мной все в порядке. Я думала, ты спишь. А мне пора приниматься за дела. Спи!

Она склонилась над ним, чтобы поцеловать его в лоб, но он крепко ухватил ее за плечи, не позволив проститься с ним этим поцелуем и встать с постели. Ее лицо осталось склоненным над его лицом, и он пристально смотрел в ее спокойные – слишком спокойные – серебристые глаза.

– Ты все дальше и дальше уходишь в какой-то свой мир. Мы сейчас вдвоем, но мне кажется, что я держу за руку тень, и стоит мне выпустить тебя, как ты не уйдешь, а растворишься в воздухе. Такой же тенью ты скользишь по трапезной, когда в ней полно народа. Ты улыбаешься, разговариваешь, смеешься, но твои глаза как зеркальная гладь. Ты здесь, но одновременно далеко.

– Выдумки, Робин, – улыбнулась Марианна, пытаясь высвободиться, но без успеха.

– Нет, так и есть, – настойчиво сказал он, – и мне очень не нравится этот мир, где ты пытаешься укрыться. Мир твоих кошмарных снов, бессонных ночей, дел, которыми ты изнуряешь себя, а если они заканчиваются, то сама их находишь. Ты умудряешься переделать одна почти всю домашнюю работу, не оставляя забот для рук остальных. Зачем?

– Но мне хватает сил и времени, – пожала плечами Марианна. – И ты не прав: я бы не справилась без помощи Кэтти, Мартины и Клэр.

– Мэри, вернувшись, я успел поговорить с Кэтти, и она мне перечислила все, что ты сделала к утру. Ты всю ночь не спала и сейчас опять собираешься чем-то себя занять. Не смотри на меня с такой безмятежностью! Милая, я уважаю твою выдержку и сдержанность, но и они должны иметь разумные пределы.

– Хорошо, – сдалась Марианна. – Я действительно боюсь ночей, боюсь свободного времени. Мне одиноко, когда тебя нет…

Робин глубоко вздохнул и провел ладонью по ее щеке:

– Милая, я понимаю. Но и ты должна понять, что я не могу проводить с тобой столько же времени, сколько проводил, пока ты нуждалась во мне ежечасно.

– …Мне одиноко, когда ты рядом, – продолжила Марианна, и он замер, услышав эти слова, его ладонь застыла на ее щеке.

Он неотрывно смотрел на нее потемневшими глазами, а она тихо говорила:

– Это не я ушла в какой-то иной мир – это ты вернулся в свой мир, Робин. А я стараюсь не мешать тебе, не отвлекать от дел и только пытаюсь занять себя, чтобы не оставаться наедине с собой. Ты возвращаешься, целуешь меня в лоб так, словно проверяешь, нет ли у меня жара. Подробно расспрашиваешь, как я себя чувствую и хорошо ли спала. Готовишь мне отвары и наблюдаешь, чтобы я их выпила на твоих глазах. А потом снова уходишь от меня – к делам, к друзьям, к аптеке, к книгам.

Собираясь с силами, Марианна заглянула в глаза Робина и, решившись, спросила прямо:

– Ты разлюбил меня? Скажи как есть. Если да, я не буду висеть оковами у тебя на руках, обещаю.

Он широко раскрыл глаза, слушая ее с возрастающим удивлением, которое постепенно уступило место пониманию.

– Моруэнн, милая моя! – прошептал Робин. – Моя единственная и любимая, что ты придумала?

Он провел ладонью по ее плечам, обнял и, уронив рядом с собой, прильнул к ее губам. Марианна на миг замерла в его объятиях и ответила на поцелуй. Тихо рассмеявшись счастливым смехом, она глубоко вдохнула такой родной, любимый запах его кожи. Ее пальцы, словно знакомясь заново, скользнули по его плечам, вверх вдоль шеи и зарылись в его волосы, пробудив в нем желание такой силы, что он задохнулся от стука собственного сердца.

– Милая, я не уверен, можно ли тебе, – шепнул Робин, вглядываясь потемневшими глазами в глаза Марианны и порывисто лаская ее.

– Я тебя прошу! – воскликнула она в ответ с мольбой, выгибаясь под ним и оплетая его своим гибким телом.

– Меня не надо просить, – выдохнул он, нетерпеливо снимая с Марианны сорочку и отбрасывая ее в сторону. – Тебе бы лучше сдерживать меня!

Но он сумел обуздать себя и был так бережен и осторожен, каким, наверное, не был и в первую ночь с ней. Только по дрожи, пробегавшей по его телу, Марианна поняла, скольких усилий ему стоит эта сдержанность.

– Ты словно боишься причинить мне боль, – прошептала она.

– Так и есть, – задыхаясь, ответил он. – Если я дам себе волю!.. Я ведь уже и не помню, когда в последний раз прикасался к тебе!

И Робин в последний момент высвободился и крепко прижал ее к себе. Содрогаясь всем телом, он опалил ее глухим стоном, а потом целовал Марианну, зарываясь лицом в ее волосы, и шептал ее имя.