Людовик XIV и его век. Часть первая

Бассомпьер был еще приятен собой и хорошо выглядел, хотя ему уже исполнилось шестьдесят четыре года, и, как и в дни молодости, сыпал остротами. Примерно в это время г-н де Мареско, посланный в Рим, чтобы выхлопотать кардинальскую шапку для г-на де Бове, духовника королевы, провалил возложенное на него поручение и явился ко двору сильно простуженный.

— Это неудивительно, — сказал Бассомпьер, — ведь из Рима он вернулся без шапки.

Поскольку Бассомпьер обладал превосходным здоровьем и часто говорил, что все еще не знает, где у него желудок, ему не приходило в голову беречь себя, и случилось так, что после великолепного ужина в доме у г-на д’Эмери он заболел; тем не менее, после того как он пролежал в постели десять дней, ему стало лучше и он поднялся; однако Ивлен, медик королевы, который приехал лечить его, но имел дела в Париже, поторопил его вернуться в столицу. Прибыв в Провен, Бассомпьер остановился в лучшей гостинице и ночью, во сне, умер без всяких страданий. Тело маршала было перевезено в его дом в Шайо, где его и похоронили.

Тем не менее, если верить г-же де Мотвиль, смерть этого человека, занимавшего столь важное место в начале того столетия, не произвела большого впечатления при дворе; его остроумие и его манеры устарели, а это значит, что, поскольку все другие знатные вельможи уже умерли, этот важный вельможа, все еще остававшийся в живых, мешал молодым дворянам, которым примером для подражания служил тогда герцог Энгиенский и которых называли в то время птиметрами. Впрочем, вот что говорит г-жа де Мотвиль о Бассомпьере.

«Об этом вельможе, которого так любил Генрих IV и которому так покровительствовала Мария Медичи, которым так восхищались и которого так хвалили в его молодости, в наше время никто не горевал. Он еще сохранил остатки своей былой красоты, был учтив, обязателен и щедр; однако молодые люди терпеть его не могли. Они говорили о нем, что он более не в моде, что он чересчур часто рассказывает всякие небылицы, что он всегда говорит о себе самом и своем времени; видела я и немало таких, у которых доставало непорядочности поднимать его на смех за то, что он любил радушно принимать их у себя, даже если ему самому не на что было пообедать. Помимо недостатков, которые они у него находили и к части которых у меня было точно такое же отношение, ему ставили в вину как великое преступление то, что он любил нравиться, любил пышность и, принадлежа ко двору, при котором господствовала учтивость и уважение к дамам, продолжал жить, придерживаясь тех же правил, при дворе, где, напротив, мужчины считают едва ли не за стыд проявлять учтивость по отношению к дамам и где неумеренное честолюбие и скупость являются лучшими добродетелями самых знатных вельмож и самых порядочных людей этого века…

А между тем, — добавляет г-жа де Мотвиль, — старость маршала де Бассомпьера стоила куда больше молодости некоторых самых вежливых людей нынешнего времени».

Примерно в это же самое время скончался принц де Конде; однако о нем нечего сказать, кроме того что он был отцом герцога Энгиенского, которого с этого времени в свой черед стали называть принцем де Конде, или просто господином Принцем.

XV. 1647–1648