Людовик XIV и его век. Часть первая

Год закончился введением во Франции нового вида театральных зрелищ. Кардинал Мазарини пригласил весь двор присутствовать вечером 14 декабря в зале Малого Бурбонского дворца. Там актеры, прибывшие из Италии, представили в присутствии короля и королевы мелодраму под названием «Мнимая сумасшедшая», с декорациями, театральными машинами, сменами сцены и чрезвычайно искусными и забавными танцами, что прежде во Франции не было известно. Текст пьесы написал Джулио Строцци; декорации, театральные машины и смены сцен придумал Джакомо Торелли, а танцы поставил Джованни Баттиста Бальби.

То была первая опера, сыгранная во Франции. Кардинал Ришелье одарил нас трагедией и комедией, а кардинал Мазарини — оперой; каждый не изменил при этом своему характеру.

Начало 1646 года ознаменовалось тем, что получило название первой кампании короля. Речь шла о том, чтобы отомстить во Фландрии за несколько неудач в Италии. В Лианкуре был собран совет, на котором герцог Орлеанский, кардинал Мазарини и маршал де Гассион составили план кампании; затем стало известно, что весь двор направится к границе Пикардии: то было средство превратить придворных в солдат.

Людовику XIV не было еще и восьми лет, поэтому королева не хотела терять сына из вида, и его штаб-квартира располагались не далее Амьена. В тот момент, когда армия покинула этот город, чтобы начать осаду Кортрейка, первая кампания юного воина закончилась, и он вернулся в Париж, где ему посчастливилось узнать о взятии Кортрейка и присутствовать в соборе Парижской Богоматери на торжественном молебне, устроенном по этому случаю.

Между тем тогда еще были живы три человека, которые при этом новом дворе и в этой новой эпохе представляли минувшую эпоху и исчезнувший двор. То были герцог де Бельгард, маршал де Бассомпьер и герцог Ангулемский. Первым двум предстояло умереть в этом самом году.

Ракан говорил, что г-ну де Бельгарду приписывали три качества, которых у него на самом деле не было: во-первых, трусость; во-вторых, галантность; в-третьих, щедрость.

Что касается первого обвинения, то ответить на него взял на себя труд герцог Ангулемский, внебрачный сын Карла IX, ибо, описывая в своих «Мемуарах» сражение при Арке, он говорит:

«Среди тех, кто дал более всего доказательств своей доблести, следует назвать г-на де Бельгарда, главного шталмейстера, мужество которого сочеталось с такой скромностью, а дурное расположение духа с такой любезностью речи, что там не было никого, кто в бою выглядел бы более уверенным, а при дворе — более учтивым.

Однажды он увидел разукрашенного перьями всадника, предлагавшего обменяться пистолетными выстрелами во имя любви к дамам; а поскольку г-н де Бельгард был более всех любим ими, он решил, что этот вызов на поединок адресован ему, и, без промедления пустив в галоп низкорослого испанского коня по кличке Фрегуз, напал столь же ловко, сколь и отважно, на этого всадника, который, выстрелив в г-на де Бельгарда издалека, промахнулся. Однако тот, приблизившись к противнику, пулей перебил ему левую руку, после чего всадник показал спину и стал искать спасение в бегстве, отступая к ближайшему из своих эскадронов».

Поверить же в его недостаточную учтивость по отношению к дамам могла заставить стремительная карьера, которую его красота доставила ему при дворе Генриха III. Известно, что ответил один царедворец того времени, которого попрекнули в том, что он делает карьеру не так быстро, как Бельгард.

— Черт побери! — отвечал царедворец. — Не велика заслуга, что он идет вперед, ведь его, слава Богу, изрядно подталкивают сзади.

Но если при Генрихе III г-н де Бельгард имел репутацию недостаточно галантного кавалера, то при Генрихе IV он прославился чрезмерным интересом к женщинам, ведь он так открыто выставлял себя соперником Беарнца подле Габриель д’Эстре, что Генрих IV не осмелился дать г-ну де Вандому, сыну этой своей любовницы, имя Александр, опасаясь, как бы того не стали называть Александром Великим, ибо Бельгарда, занимавшего должность великого конюшего, называли господином Великим.