Любитель закатов на Палау

– Да, патриотизм. Для вас лично. Для вас, гражданина Соединенных Штатов Америки, сына производителя лучшей в мире стали, внука старейшего сенатора.

Я пожал плечами, не столько даже пытаясь ответить этим расплывчатым жестом, сколько унимая вдруг поползшим между лопаток холодок. Если хамоватый уголовник Майкл бросался угрозами, просто желая поставить столичного выскочку на место, то старший советник откровенно пугал. У меня впервые возникло опасение, что привычных связей хватит, чтобы выкарабкаться. Если не отец, то дед наверняка поможет, вот только успеет ли? Да и узнает ли вообще? Ведь я по собственной глупости и, чтобы пресечь попытки меня задержать, тайно от семьи уехал на край света в поисках ответов на дурацкие вопросы, причем вопросы даже не мои.

Старший советник вернулся к столу, медленно сел в кресло и, покачиваясь, начал сверлить меня взглядом.

– Я не просто так спросил про патриотизм, господин Кох. Мне не нужны словарные определения и даже ваши интерпретации. Обычный, простой человек может быть максимально далеким от них, но при этом обладать внутренним, чувственным понятием патриотизма. Какой-нибудь кукурузный простак из Айовы был и будет стопроцентным патриотом, хотя вряд ли осознает это и уж точно не способен вербально сформулировать понятие патриотизма. Он никогда не сделает хоть что-то вредное для своей страны, даже неосознанно. А вы, господин Кох?

– Простите?

– Как расценивать ваш приезд сюда, господин Кох? И как он трактуется с точки зрения патриотизма?

Его пальцы медленно постукивали по файлу личного дела, которое лежало на столе перед ним. Моего дела, которое завели на меня еще в самолете по пути в карантинную зону. И приблизительно тогда я уже понял, что задуманная авантюра ничем хорошим не закончится. Мое миниатюрное стереоизображение с укоризной смотрело на меня сквозь прозрачный пластик, подтверждая мрачные мысли.

– Я не буду спрашивать об официальных целях вашего приезда, господин Кох. – Он постучал по моему изображению. – В деле они есть. А читать я умею. Меня интересуют неофициальные.

Пытаясь унять появившуюся дрожь в коленях, я плотно сжал их и для верности положил сверху руки. Это не осталось незамеченным.

Уголки губ старшего советника приподнялись в легкой улыбке:

– Кстати, ваши родственники оповещены, господин Кох. Отец очень зол. Вам предстоят объяснения, – тихо сказал старший советник, хищно ухмыляясь. – Предлагаю потренироваться. Расскажите сначала мне. Визу оформляли через связи деда, отца матери?

Я кивнул. Изворачиваться смысла не было. Старший советник явно знал многое и врать ему означало бы вредить себе. Он был во всех подробностях осведомлен, как я добирался, на чем, где останавливался в пути, сколько тратил и с кем общался. Эту информацию он получил за пару секунд с помощью официального запроса и она его уже не интересовала. Не знал он, но очень хотел узнать цели моего визита, а об этом мог поведать только я сам.

– Их вы тоже обманули или сказали правду?

– Правду?

– Зачем приехали. Ваш дед сделал карьеру в военной разведке, а мать делает до сих пор. Это ее идея была? Похоже, очень похоже на почерк упырей из разведки. Не понимаю только, зачем было рисковать собственным сыном?

Я насторожился. Разговор сделал неожиданный поворот.

– Господин Кох, вы задумывались, почему здешние места называют «дикими»? Потому что здесь творятся дикие вещи. Вы же успели познакомиться с нашими отчаянными парнями? Лихость, отвага, скудоумие и у каждого по тридцать три пожизненных за спиной. Я уже молчу про местных. Без обид, но вы производите впечатление городского идиота, которому вообще противопоказано выбираться за пределы комфортной среды обитания. Таких как вы, наши морпехи называют «ветчиной»: бестолковые, слабые и годные только в качестве провианта. Странно, что и ваша мать к вам относится так же. Вы точно ее родной сын? Пожертвовать единственным отпрыском ради проверки безопасности периметра карантинной зоны – выглядит странно. Или вы просто пытаетесь произвести впечатление богатенького недотепы?

Я украдкой выдохнул с облегчением и позволил себе расслабиться. Старший советник решил, что мое появление в диких степях организовано моей матушкой.

– Это так? Подрыв трубы, а потом вдруг вы появляетесь и начинаете с дурацкими вопросами шляться где попало. Непохоже на совпадение.

– Я всего лишь политолог, – мои руки непроизвольно сложились в умоляющий жест. – Да, я немного схитрил и задействовал семейные связи, чтобы попасть сюда. Но никаких джокеров в рукаве и никакого двойного дна в моем багаже нет. Я изучаю сферу жизнедеятельности народов внутри государственно-политических образований. Для диссертации мне нужно было взглянуть на устройство общества аборигенов. В Африке их уже полтора века нет, Азия закрыта для посещений, дикари Южной Америки существуют лишь в качестве развлечения для туристов. Вот и получается, что осталась только Восточная Европа…