Любимец зрителей

Неожиданно она слышит, как возле крыльца останавливается машина. Это Шарль Тейсер. Она идет открывать дверь. Врач целует ее.

— Бедная Ирен. Я все знаю. Какое жуткое испытание. Рассказывайте.

Пока они поднимаются на второй этаж, Ирен быстро излагает ему версию, известную полиции.

— Я восхищен вашим самообладанием, — говорит Шарль. — А Жак?.. Он тоже хорошо держится? Сын для него так много значит!

— Ну, он, — отвечает Ирен, — вы же его знаете. Его сокрушить — это с одного раза не выйдет. Нет, меня беспокоит Амалия. Сюда, пожалуйста.

Она садится в углу комнаты, а врач тихим голосом разговаривает с Амалией. Пока он прослушивает ее, она время от времени тихо стонет. Доктор делает вывод:

— Так. Это не очень страшно. Сильный приступ колита.

Ирен подходит ближе.

— Это может затянуться надолго?

— Учитывая обстоятельства, да, это может быстро не пройти. Пока ваш сын не будет возвращен, ей трудно прийти в себя. Колиты, язвы — это болезни психосоматические. Можно пригасить болезнь, но гораздо сложнее устранить ее причину.

Он берет Амалию за руку и говорит ей по-дружески ворчливо:

— Ну-ну!.. Возьмите себя в руки, черт побери! Самая несчастная здесь — ваша хозяйка. Подумайте-ка, ведь могли похитить и вашего Жулиу тоже… Итак, не усложняйте все еще больше. Обещаете?

Он уводит Ирен в коридор.

— Диета и обезболивающее, — говорит он. — И речи нет, разумеется, чтобы она кормила своего ребенка. Приступ может продлиться дней восемь-десять.

Ирен не в силах скрыть беспокойства.

— А ребенок? — спрашивает она. — Чем он рискует?

— Да ничем. Он вполне в том возрасте, когда отнимают от груди. Идемте. Я выпишу рецепты для обоих. Эти простые женщины хуже волчиц. Когда дело касается их малышей, они теряют голову. Я уверен, что для нее между Патрисом и Жулиу разницы нет.

— И все-таки, а вдруг Жулиу плохо это перенесет?

— Да не беспокойтесь вы, милая моя. Я вот думаю о вашем сыне. Но о нем наверняка хорошо заботятся.

Конечно, надо принять все предосторожности. Но природа — не мачеха. Два-три дня, и никаких мучений, дети обычно очень хорошо это переносят.

Он идет обратно и, стоя на пороге, говорит Амалии:

— Вам незачем лежать, раз у вас нет температуры. Наоборот, лучше вам подвигаться. Подышите воздухом. В саду вам будет лучше, чем дома. Завтра я снова приеду. Главное, не распускайтесь. Тут, знаете ли, не вас надо жалеть.

Звонок телефона перебивает его.

— Боже! — вскрикивает Ирен. — Не могу больше слышать, как он звонит, ноги у меня тут же делаются ватными.

— Обопритесь на меня.

Они медленно спускаются по лестнице. Судя по голосу, Клери в ярости.

— Это опять они, — шепчет Ирен.

Она высвобождается и первой входит в кабинет.

— Нет. Больше я сделать ничего не могу, — отчеканивает Клери. — Три миллиона или вообще ничего… Что ж, тем хуже. Но если хоть один волос упадет с головы моего мальчишки, вам от расплаты не уйти… Да говорите громче, черт возьми… Я один в комнате… Да, понял… чемодан… Я записываю… Да, я выеду завтра в полдень, хорошо… Остановлюсь в Меле-дю-Мэн, на Соборной площади… Кафе Корнийо, отлично. Понимаю… Я скажу хозяину… Нет, он меня никогда не видел. Я в таких заведениях не бываю… Скажу ему, что моя фамилия Мартен и что я жду звонка… А потом?.. Я получу новые инструкции? Как вам угодно… Я вам еще раз повторяю: полиция не в курсе. Я же не последний идиот. Только если вы затянете эту миленькую игру, я ни за что не отвечаю. В банке уже были поражены, когда я такую сумму запросил наличными… Но взамен… Ах, вы это предвидели… Предупреждаю вас… если я утром не получу письма…

Короткие гудки.

— Банда говнюков, — бросает Клери, выведенный из себя. — Они говорят, что посылают мне фотографию малыша в доказательство своих добрых намерений. Они еще имеют наглость говорить, что у них добрые намерения. Сволочи! Хоть бы одного удавить. Насколько бы стало легче!

Ирен впоследствии, вероятно, часто вспоминала, что происходило потом. Сначала был длинный разговор с комиссаром по телефону.

— Выслушайте меня, мсье Клери, — настаивал Маржолен. — Мы лучше вас знаем, как надо поступить. Совершенно ясно, что эти люди все больше и больше спешат. Обычно похитители тянут до последнего, чтобы их жертвы потеряли волю к сопротивлению. Этих мы опасаемся, потому что они готовы на все, тогда как…

Клери пытался вставить хоть слово, но комиссар не давал ему такой возможности.

— Прошу вас. Я делюсь с вами собственным мнением. Но все у нас думают так же. Даже префект согласен с нами. Завтра утром группа захвата окажет вам вооруженную поддержку. Все меры нами приняты… Алло! Послушайте, мсье Клери, прекратите бурчать Бог знает что. Наши люди окружат Меле-дю-Мэн. У нас есть машины без опознавательных знаков, они будут вас сопровождать, хотя вы и не будете об этом догадываться. Ведь нужно же, чтобы негодяи назначили вам место свидания. И вот тут-то и настанет наш черед вступить в игру.

— А если за чемоданом явится какой-нибудь второстепенный персонаж?