Лицей 2022. Шестой выпуск

Руднев положил спиннинг на землю, обернул вокруг рыбы пакет, взялся за него двумя руками и резко надломил.

Послышался хруст.

В пакете лежал жерех со сломанным хребтом. Он был красивый, матово-серебристый, с чернёной спиной. Он был мёртв, и изо рта его шла кровь.

— Эй! — опять крикнул Руднев уже совсем тихо.

И заметил впереди силуэт. В нескольких метрах от него стоял человек с поднятой рукой.

Руднев тоже поднял руку, в которой держал снасти.

— Заза! — сказал он осипшим голосом. — Сволочь ты… Я думал, ты идёшь за мной! Ищу тебя…

И бросая вперёд все те слова и проклятия, которые успел надумать, когда выбирался из хляби, Руднев вдруг услышал шорох. Он поднёс к лицу пакет. Рыба очнулась. Она была опять жива и жутко плясала внутри, размазывая свою кровь. И чем ближе Руднев подходил к чернеющему в мареве силуэту, тем сильней билась рыба.

Еще пара шагов, и он смог разобрать, что впереди стоит не Заза. Он увидел, что силуэт не полон. Та рука, что была поднята в зовущем жесте, точней, её кисть, болталась на лоскутах, как жухлый лист.

— Что с вами? — спросил Руднев у незнакомца. — Я врач.

На него вышел человек, обгоревший до черноты и корчи, человек без лица и одежды.

Руднев попятился назад. Выпустил из рук снасти и пакет с уловом. Резко развернулся и побежал обратно в поле. Он бешено озирался — ему слышалась погоня. Ноги проскальзывали на размякшей под ливнем земле. Осока липла и резала икры. Грудь начало саднить. Он нырнул в траву, где оставалась возможность спрятаться, в случае если усталость догонит его быстрее преследователя.

Рядом зашипела трава, в мокром шелесте кто-то спешил к нему скачущим шагом. Он развернулся в ту сторону, откуда раздавались звуки, поискал под руками камень или палку — любое оружие для защиты. Когда шорох был совсем рядом, Илья сдвинул к корпусу локти, сжал кулаки, готовый ударить первым.

Руднев увидел Зазу. В его последних шагах было много нерешительности, а в глазах — много испуга. Заза попробовал улыбнуться.

— Где ты ходишь, дурак?!

Руднев опустил кулаки. И сразу ощутил, насколько они тяжелы. Чудовищно тяжелы.

— Я тебя везде искал, — сказал Заза, задыхаясь после бега. — Думал, выйдешь назад. Кричал тебе. Думал, всё равно вернёшься. Там ведь… там не пройти, понятно. Кричу, а ты прёшься, как баран! Думал, вернешься. — Он отдышался. — Потом решил, хрен с тобой. Не заблудишься, не утонешь, не дурак. Пошёл домой. Иду и слышу — орёт. Орёт дурак. Чего орал?

Руднев не ответил. Его трясло.

— Ну?.. Пошли-пошли. Пойдём домой.

3

— Паршивый дождь! Вся промокла, пока добралась. Вон, — сказала Маша с напускной злобой и выставила ножку. — Кеды чавкают, как поросята.

— Ты сегодня рано.

— Вы простыли, Илья Сергеич? Так хрипите!

Маша швырнула под вешалку мокрый зонт, раскрыла сумочку и, отвернувшись, принялась что-то искать в её звонких внутренностях.

— Нет, я здоров.

— А я всегда рано прихожу! Мне опаздывать нельзя. — Маша нашла наконец-то зеркальце, подставила к одному глазу, ко второму, поправила салфеткой губы. Меж лопаток её прыгала мокрая кисточка наспех сплетённой косы. — Там опять эта собака во дворе. Надо кому-нибудь сказать, чтоб её убрали. Не дело это, чтоб в больнице…

— Не дело, — согласился Руднев. Голос его стал выправляться.

— А вы что не переодеваетесь?

— Холодно.

Он стоял у разбитого окна, пряча шею в поднятом воротнике пальто.

— Вы точно не заболели? — Руднев не отозвался. Тогда Маша осторожно приблизилась к нему. — Видали, у нас итальянский ресторанчик под боком открыли? Говорят, готовят очень вкусно.

— Чего?

Руднев растерянно посмотрел на неё.

— Чего?! — передразнила Маша с довольно милой улыбкой. — Пиццу, пасту, ризотто! Что там ещё? Давайте сходим и попробуем.

Руднев подошёл к вешалке. Поглядел на зонтик, который дохлым вороном лежал в углу. Потом он снял пальто и набросил его на крючок.

— Пойду найду Максимова. Где ходит? Не собирается, что ли, домой?

Он накинул халат, и тут же в дверь вошёл сменщик Максимов. Он улыбнулся, показывая большие зубы, потом открыл холодильник, сделал бутерброд с колбасой, налил себе чаю и плюхнулся за стол. Вид у него был совсем свежий, и со стороны смотрелось, будто бы это Максимов заступал на смену, а Руднев собирался домой.

— Как дела? Выспался?

— У! — без смущения кивнул Максимов, пережёвывая сухое. — Мент тебя искал.

Прожевав, он рассказал, что вчера опять приходил полицейский. Он спрашивал про мальчика, про травмы, что-то записал. Всё заняло минут пятнадцать.

— Такой круглый?

— Ага, круглый. Морда вот-вот треснет.

Максимов раздул щёки, хоть и без того был похож на капитана Бырдина.

— Он что-нибудь ещё сказал?

— Сказал звонить, если вдруг крякнет.

Руднев поморщился:

— Если крякнет?

— Ну да, пацан… Им с той бабой что-то делать надо, которая его сбила. А если парниша помрёт? Это уж другое дело, другая статья. Бабе — тюрьма, им — геморрой. Вот и держат её пока при себе. — Максимов проглотил последний кусок бутерброда и, отряхивая пальцы, вылупился на Руднева весёлым туповатым взглядом. — Я им рассказал, что всё ок. Вроде успокоились.

— Как хоть зовут мальчика, они выяснили?

Максимов дёрнул плечами: