Лицей 2021. Пятый выпуск

Для празднования «усыновления» был выбран будний день и местечко на Москве-реке рядом с больницей. Праздник назвали Covida Loca. Вначале мы были на официальной части в актовом зале больницы, ждали главврача Марьяну Анатольевну. Не дождались, она практикующий реаниматолог-анестезиолог и была занята в реанимации, спасала жизни. Извинилась коротким голосовым сообщением и пообещала приехать позже, на пикник. Мы получили грамоты — свидетельства об «усыновлении» — и отправились праздновать. Марьяна Анатольевна появилась без предупреждения, поприветствовала нас небольшой речью, а дальше отправилась фоткаться и общаться с каждым в неформальной обстановке. Обнимала, пожимала руки, целовала в щёчку. Вела себя не как руководитель огромной структуры, а как приёмная мама, старающаяся отогреть своих приёмышей. Знала всё о каждом — как давно пришёл, в каком отделении остался, чем интересуется во внекоронавирусной жизни. Мы-то, волонтёры, давно чувствовали между собой особое родство, а она дала понять, что мы не только все братья и сёстры, но и имеем классных крёстных матерей и отцов в стенах 52-й ГКБ.

Глава 7. Возвращение ковида: межсезонье и вторая волна

Ковид возвращается

Я ушла из больничных волонтёров в конце июля. Количество заболевших уменьшалось с каждым днём; койки, отделения, корпуса и целые больницы освобождались, уходили на отмывание и карантин, чтобы вновь начать плановый приём больных. В начале августа мы с женихом планировали обвенчаться, и, чтобы не пугать гостей невестой из «красной зоны», я ушла на двухнедельный карантин.

Следила за волонтёрским чатом: «С понедельника урология переводит своих ковидных в другие отделения и через две недели примет первых чистых пациентов», «Со 2 августа ГКБ № XX переводит своих пациентов в другие стационары и возобновляет плановый приём», «С этого дня вход в четвёртый корпус только без тайвеков, корпус теперь „зелёный“». Волонтёры покидали больницу и уезжали в отпуска — в Калининград, на Камчатку и даже в Турцию. Воссоединились разлучённые ковидом семьи — приезжали бабушки и дедушки из Израиля, возвращались братья и сёстры из Мариуполя, а мужья прилетали к жёнам из Лондона. Я крутилась в предсвадебной суете и чувствовала освобождение от «короны» — платье я примеряла без респиратора, а в церковь и ЗАГС разрешили пригласить гостей, а не только свидетелей.

Единственным напоминанием о месяцах в больнице стала сцена в ЗАГСе. Стоим мы с будущим мужем, уже такие красивые-нарядные, перед регистратором, обсуждаем детали церемонии, которая состоится буквально через полчаса. И вот приторная женщина, держащая в руках белоснежную папку с ангелочками, спрашивает нас: «Мендельсона, конечно же, хотим?» Тут в моём мозгу что-то переклинило, и я рявкнула: «Без Мендельсона, пожалуйста!» Видимо, её белая папочка и моё белое платье в моём предсвадебном мозгу вдруг стали белым тайвеком, а марш Мендельсона, конечно же, — синдромом Мендельсона. Вспомнились и материализовались сцены из реанимации: «Лишь бы не Мендельсон», — в общем, я выпала в какую-то другую реальность.[10]

Но регистратор не растерялась — не первая я, видимо: «Без Мендельсона, снова медики», — крикнула она кому-то невидимому за кулисы. «Тогда Лист, правильно?» — обратилась она ко мне со сладкой улыбочкой. «Ага, ага», — я снова перенеслась из ОРИТа в ЗАГС. Дальше всё прошло без приключений.

Честно скажу, что планировала через неделю-другую после свадьбы вернуться в больницу, но август заканчивался, а я всё откладывала, так было приятно наслаждаться летом из-под солнечных очков, а не респиратора и защитного щитка. В начале сентября я каждую неделю планировала, что вот вечером напишу в чат и попрошу поставить себя в смену.

«Алярм, ковиднутые! Наплыв пациентов большой, мы не справляемся. Выходите, кто свободен» — провибрировал мой телефон в воскресенье в обед, когда мы с мужем наслаждались тёплым солнечным деньком в Терлецком парке, что рядом с нашим домом. Я поняла, что дальше тянуть некуда, и быстро набрала ответ: «Ждите завтра с утра».

Вот уже два месяца, как я ездила в транспорте без маски и перчаток. Правда, общественным транспортом я пользовалась мало и в не самое загруженное время. В семь утра понедельника 19 сентября я спустилась в подземку и была поражена, увидев толпу. Едва закончив университет, я стала работать по свободному графику и почти не видела метро по утрам. Весной, в карантин и эпоху цифровых пропусков, бывало так, что в больницу я ехала в абсолютно пустом вагоне. А тут такое скопление людей! Меня распластало в кашляющей, шмыгающей и источающей микроскопические капли слюны массе; сделав какой-то акробатический манёвр, я нашарила в кармашке рюкзака маску. Но даже в ней я не чувствовала себя в безопасности.