Лицей 2021. Пятый выпуск

Последнее, девятое отделение, где я и осталась, открылось в конце апреля, когда стало понятно, что реанимационных коек не хватает. Это отделение стало самым большим в больнице — двадцать шесть коек, — и поэтому туда требовалось больше всего волонтёров. До коронавируса там располагался стационар кратковременного пребывания по профилю хирургии, там проводились операции, после которых пациент выписывался уже к вечеру. После приказа о формировании новой реанимации всех пациентов с четвёртого этажа перевели на пятый, а оба крыла четвёртого стали называться ОРИТ-9. Поэтому по своей планировке он не похож ни на обычные палаты отделения, ни на классический реанимационный зал, где пациенты лежат в общем пространстве. Так как почти все пациенты четвёртого этажа до пандемии выписывались в течение дня, большинство палат не оборудовано индивидуальным санузлом, кроме нескольких одно- и двухместных боксов. После перепрофилирования первыми заняли просторные четырёхместные палаты, убрав оттуда всё лишнее.

Сейчас в реанимационных палатах (или ПИТах — палата интенсивной терапии) находятся специальные реанимационные кровати, индивидуальные тумбочки, стол для медперсонала и шкафчик с лекарствами. В линейных отделениях все лекарственные средства находятся в закрывающемся шкафчике на сестринском посту, в реанимации же, где нет ходячих пациентов, а время играет против врачей, нет смысла ни закрывать лекарства, ни уносить их далеко от палаты. Всё нужное должно быть под рукой. Индивидуальные тумбочки тоже заставлены лекарствами и медицинскими приборами — даже если пациент в сознании, никаких личных вещей ему не положено иметь при себе. Это правило распространяется и на телефоны. Поэтому если кто-то пришёл в себя, близким об этом сообщит не он сам, а персонал отделения.

Смены в реанимации изматывают сильнее, чем работа в отделении. Во-первых, помимо стандартного тайвека необходимо носить специальный халат — он завязывается на спине, обеспечивая более плотное прилегание костюма, а тканевые манжеты на рукавах создают дополнительную защиту на запястьях. В реанимации необходимы минимум две пары перчаток — нижняя, «кожа», носится постоянно, заправленной под рукава халата, а вторую пару мы надеваем уже поверх и меняем после каждого пациента. Во-вторых, в реанимации почти никогда не открывают окна, поэтому дышать ещё тяжелее. И наконец, в отличие от линейного отделения, где примерно половина работы — ведение электронной и бумажной документации, в реанимации мы всё время заняты физическим трудом — уборкой помещений, заготовкой материалов и помощью пациентам.

Было очень наивно полагать, что раз пациент без сознания, то и потребностей у него меньше. На деле всё оказалось иначе. По правилам ухода за лежачими больными во избежание пролежней пациента нужно переворачивать каждые четыре часа. Со спины — на бок, с бока — на живот, с живота — на другой бок, и так целый день. Даже тех, кто находится в прон-позиции (лёжа на животе), нужно чуть-чуть поворачивать, менять им положение рук и ног. Это и на словах не выглядит легко, а в реальности — невероятно тяжёлая задача для двух и даже трёх человек, особенно когда пациент весит в три раза больше каждого из нас. Мне и моим сорока с небольшим килограммам обычно доверяют только одну руку или ногу, а чаще и вовсе только поручают подкладывать антипролежневые валики под различные части тела. Плюс пока более атлетичные медики и волонтёры переворачивают пациента, я промываю тёплой водой нужные места и обрабатываю кремом и специальной пенкой уже появившиеся пролежни и опрелости.

Сложнее всего с пролежнями на лице — во время нахождения пациента в прон-позиции наибольшее давление приходится на лоб, надбровные дуги, подбородок и нос. Для профилактики этого осложнения используются специальные лицевые протекторы — мягкие подушки из особого материала с упором для лба и подбородка. В самом начале эпидемии этих протекторов не хватало, и я видела переведённых из реанимации в отделение людей с характерными поражениями кожи. Такие пролежни не просто болезненные и долго заживают, но и повышают риск дополнительной инфекции.

Коронавирусным пациентам требуется по двенадцать — шестнадцать часов в день находиться в прон-позиции для достижения наилучшего результата лечения. Специализированные протекторы были крайне дорогими, больница не могла себе позволить быстро их закупить в необходимом количестве. Тогда наш врач и местный бог Михаил Кецкало на своей странице в Фейсбуке описал проблему и спросил, нельзя ли изготовить более дешёвый аналог. И чудо произошло — отозвалось сообщество мейкеров — специалистов 3D-печати. Они наладили выпуск протекторов из мягкого силикона себестоимостью всего девятьсот рублей. Эта же группа энтузиастов потом занялась изготовлением противопролежневых валиков для других частей тела, назвав своё движение «Мейкеры против COVID».

Шкалят датчики