Лимонный хлеб с маком

– У меня есть сбережения, но их не хватит на покупку всего этого, – продолжила Каталина. – Я могла бы поискать работу в другом селении или в Пальме. Но теперь тесто наловчились замораживать, используют разные современные штучки, и столько рук уже не требуется. Ну а толстую и близорукую бабу вроде меня никто не станет нанимать. Никто.

– Зря ты так, Кати.

– Знаешь, мы с Лолой были холостячками. В поселке над нами посмеивались, говорили, что мы так и останемся старыми девами… А я уже была сыта своими восемью братьями; не хотела иметь детей. Говорю тебе истинную правду, хоть и знаю, что мне никто не верил. Твердили, мол, несчастные холостячки. Когда родители Лолы умерли, она подумывала закрыть пекарню. Но мы решили попробовать сохранить ее вдвоем. Было это, кажется, в начале восьмидесятых, а в то время женщины должны были сидеть дома с детьми. И вдруг две дамы начали самостоятельно зарабатывать деньги. На нас смотрели очень косо, ты же знаешь…

Марина чувствовала гордость Каталины в каждом слове. Майорканка гордилась, что вместе со своей подругой сумела «поднять» небольшой бизнес, и в то же время жалела, что потом вынужденно оставила любимую профессию.

– Так что благодаря этой пекарне мы прославились на весь мир.

Марина улыбнулась.

– Да не смейся ты. Я вовсе не преувеличиваю. О нас написали во всех путеводителях, а еще нам показывали японский журнал с нашими фотографиями и все такое.

– Неужели?

– Конечно, так оно и было. Появился тут журналист, не говоривший ни слова ни на майорканском, ни по-испански, а только по-японски… и целый день нас фотографировал, кланялся и благодарил: «Аригатó, аригатó».

Каталина умолкла и перевела взгляд на рабочий стол. Марина заметила в ее глазах ностальгию по тем временам, когда подруги умело здесь вкалывали.

– Не исключено, что ты сможешь поработать тут, хотя дом и выставлен на продажу. Не могу твердо обещать, Кати, но я постараюсь.

Каталина вздохнула и встала со стула.

– Мне пора домой, готовить еду для мамы. Правда, я ее предупредила, что сегодня вернусь позже, но ты не представляешь ее поведение, когда она голодна. Большое спасибо, красотка. Извини за вчерашний день. У меня всегда был малость скверный характер. Ну да ладно, до завтра.

Каталина подошла к двери. Марина не сводила с нее глаз.

– Кати!

Она обернулась.

– Бабушка научила меня выпечке лимонного хлеба с маком. Я знаю, как он готовится. Хочешь, попробую испечь?

Не ответив, Каталина покинула пекарню.

Марина осторожно сняла кнопки с бумажного листка с рецептом лимонного кекса с маком, висевшего на стене. Сложила и сунула в карман джинсов. Взяла связку ключей, висевшую у входа. Вышла из пекарни и отправилась на мельницу. Она ее еще не осматривала, поэтому провела там целый час, очищая запыленные мельничные механизмы. Перебрала пустые мешки, поломанные деревянные стулья и битую посуду. Но ничего не обнаружила. Прислонившись к круглой стене мельницы и созерцая полный беспорядок и запустение помещения, она поняла, что либо Лола была очень неряшливой женщиной, либо кто-то основательно порылся в ее вещах.

– Говорил же я тебе, что у той панамской девки шикарные сиськи, но дело это нечистое, – буркнул Курро, повернувшись к Армандо, возле ресторана, куда они и их жены отправились отведать паэлью с омаром.

Армандо жадно затянулся сигаретой – красным «Мальборо», – которую держал в губах, поднимая воротник пальто. Казалось, проклятая зима не закончится никогда. Он выпустил облачко дыма, с ненавистью вспомнив свою латиноамериканскую любовницу, которая соблазнила его и выудила все, что смогла.

– Я действую себе во вред. Компания «Джей Си & Бэйкер» зарабатывает миллионы на делах вроде того, что ты мне всучил, – продолжил нотариус. – Но мы проиграем в суде. Мой тебе совет: гораздо лучше договориться, заключить плохое соглашение с твоей свояченицей, чем ввязываться в драку с адвокатами. Наследство может оказаться на публичных торгах, и тебе известно, что потом бывает. Сбудут его за четыре бакса, и вы оба – внакладе. Лучше предложи ей миллион целиком. Два ей и один вам с женой. Марина не откажется.

– Ты ее не знаешь. Сукина дочь упряма, как мул, – Армандо снова затянулся своим «Мальборо».

Курро взглянул сквозь стеклянную стену ресторана на Куку, которая выглядела слишком привлекательно. Она протягивала кредитную карту молодому красивому официанту. Курро мгновенно уловил заигрывание своей жены и, прервав беседу с Армандо, одарил ее убийственным взглядом. Смышленая Кука, не раз испытавшая на себе ревность мужа, подмигнула ему в уверенности, что этой ночью он точно трахнет ее в спальне в шале, где они прожили вместе двадцать лет.

– На паэлью приглашаю я, – настаивал Курро, указывая на вход в ресторан.

– Ни в коем случае, – гордо возразил Армандо. – Мои дела не так уж плохи, как может показаться, – соврал он.

В ресторане Анна и Кука болтали о своем.

– Ну и заварушку устроила твоя сестренка, правда? Помнится, она была самой странной в классе. Бросила школу, не окончив, так ведь?

Анна кивнула.