Лимонный хлеб с маком

– Доброе утро, Каталина. – Марина распахнула дверь.

Каталина погладила собаку, которая опять запрыгала вокруг нее.

– Доброе утро. – Женщина слегка откашлялась и заговорила по-майоркански: – Слышь, красотка, я вернулась, потому что… ну просто катастрофа. Всем приходится покупать хлеб в супермаркетах, а это какой-то морской огурец, а не хлеб.

– Как хорошо, что вы пришли, Каталина. Будьте как дома, заходите, пожалуйста.

– Лучше зови меня Кати, и тебе станет известно имя половины жительниц Майорки. Тут половину женщин зовут Каталиной, а половину мужиков – Томеу. Мы, майорканцы, не слишком оригинальны в выборе имен, – сказала она, вытирая запотевшие очки широкой черной юбкой, закрывавшей колени. Помнится, ты сказала, что понимаешь по-майоркански, так ведь?

– Да, понимаю… Но давно не была на острове. Может, какие-то слова не знаю и буду просить вас переводить их для меня. Не беспокойтесь, можете разговаривать со мной на майорканском.

– А мне полезно практиковать испанский… мы будем смешивать языки.

Каталина вошла в пекарню не спеша, как это делала всю свою жизнь. Она внесла плетеную корзину, из которой брала закваску, хранившуюся у нее дома. Взглянула на разбросанные по полу мешки с мукой. Хватит, чтобы обеспечить город на всю зиму. И потянулась к фартуку, висевшему по соседству с мешками. Вопросительно посмотрела на новую владелицу пекарни: надо получить разрешение, ведь все это теперь не принадлежит Марии-Долорес.

– Кати, ты можешь делать все, что считаешь нужным.

Каталина вымыла руки и велела Ньебле не входить в помещение.

Надела фартук.

– Как странно быть здесь без Лолы, – пробормотала она.

– Вы звали ее Лолой?

– Марии-Долорес не нравилось ее имя. Ни Долорес, ни Доло… Она считала его похожим на Марию Агонию или Марию Мучение… Да, в Вальдемосе с детства мы все звали ее Лолой.

Каталина взяла фартук своей подруги Лолы и секунду смотрела на него задумчиво.

– Я уже растрезвонила, что ищу подмастерья пекаря. А сегодня испеку только сто буханок.

– Я готова помогать тебе, пока ищешь помощника, – заявила Марина.

Каталина удивленно взглянула на нее.

– Возьмешься месить тесто?

– Конечно. В детстве я научилась печь хлеб у бабушки. Тогда мы в основном играли, но может, я что-то запомнила.

Каталина выжидающе смотрела на новую владелицу.

– Что ж, – сказала она недоверчиво, а потом: – Ладно, ладно, давай, – и протянула фартук Лолы.

Марина накинула его на шею и завязала за спиной. Каталина надела шапочку, которую извлекла из корзины, а Марина собрала волосы в косу.

– Ну, тебе известно: подходит только наша местная мука, вода, и ни соли, ни сахара… нужно оставить тесто на всю ночь, пока оно не удвоится в объеме. А для сегодняшнего хлеба – сухие дрожжи, и дадим им побродить полтора часа.

Каталина открыла дверцу печи. Она оказалась глубокой, сводчатой, около трех метров в длину и менее метра в высоту.

– Можешь принести мне дров? – попросила Каталина, указывая на связки дубовых, сосновых поленьев и миндальных веток, лежащих на полу.

Марина подняла часть из них и вручила ей. Каталина сначала уложила в печь миндальные и сосновые ветки, а сверху – дубовые поленья. Достала из корзины спичечный коробок, чиркнула спичкой и бросила ее в печку. Миндальные ветки вспыхнули сразу, затем загорелся и дуб. Пламя медленно поднималось и достигло вершины свода. Марина смотрела как зачарованная. Было что-то волшебное в глубокой старинной дровяной печи. Нечто магическое для Марины, наблюдавшей ее впервые, но абсолютно будничное для тех, кто всю жизнь трудился у столетнего сооружения.

Каталина плотно закрыла печную дверцу.

Затем развязала мешок и, посыпая мукой деревянный стол, принялась рассказывать, как они с Марией-Долорес проработали вместе почти пятьдесят лет. Летом выпекали триста буханок темного хлеба, а зимой – шестьсот. По выходным – традиционный сладкий торт из картофеля и салат «Тремпó»…[26] Каталина продолжала рассказывать о поставщиках, которые появлялись два раза в год. Слушая, Марина вспомнила, что Габриэль говорил ей о лимонном кексе с маком, всячески нахваливая его и описывая вкус этой сладости… Однако Каталина даже не упомянула такое изделие.

Муку, воду, предварительно забродившее тесто и дрожжи засыпали в старый, медленно вращающийся тестомеситель.

– В пекарнях Пальмы теперь продают миксеры, которые замесят тебе тесто всего за пять минут. Нынче все делается на скорую руку, потому-то и получается не так, как надо. У того хлеба нет вкуса, который должен быть. А когда делаешь помаленьку, все выходит намного лучше.

– Ты уже объявила поселку, что пекарня снова открывается? – полюбопытствовала Марина.

– Еще бы, конечно. Ты не поверишь, но я пришла сюда в запотевших очках, продрогшая от холода, в пять утра, сомневаясь, что продам весь хлеб. Вчера я побывала в баре «Томеу»… Ты его знаешь?

– Тот, что на дороге?