Лимб

— Ага. Проблема в том, что вы все воспринимаете секс как нечто особенное и из ряда вон. А это просто телесное действие на уровне еды. «Меня насильно заставили сожрать три пирожка, когда я не хотела! И я так расстроилась, что перешла на герыч!»

— Всё, доигрался, — Хлоя опять схватила с пола осколок.

— Ты обещала! — я отпрянул к двери.

— Нет!

Я побежал прочь, к счастью — ни разу на этот раз не поскользнувшись. Выскочил из дома на всё ещё матрасную дорожку и, пружиня с каждым шагом-прыжком, двинулся вниз по бесконечной сумеречной улице.

Несколько тысяч шагов, одышка, боль в боку. Я оглянулся — Хлоя осталась далеко позади.

— Возвращайся, — крикнула она. — Не держу зла!

Я приблизился. Хлоя отбросила осколок на тряпичную землю, и тогда я решился подойти ещё ближе.

— Ты ведь специально меня провоцируешь, да? — спросила она. — Быть не может, чтобы ты совсем меня не понимал.

— Да я просто глупый, — сказал я легковесно. — Не знаю, что несу.

— Окей. Обнимемся в знак мира?

— Ага.

Когда я уже протянул к ней руки, она сомкнула свои у меня на шее. Совсем не так, как это делают при объятиях. Я отбрыкнулся, пнул Хлою по колену, и мы повалились на матрас. И пусть я дрался как лев, но свет, и без того тусклый, опять для меня померк.

Глава 8

В темноте был Доктор. Огромным осьминогом он развалился на площади, раскинул щупальца, большие и малые. Одно из этих малых он воткнул мне в ухо — ещё до того, как я очнулся.

Я схватил щупальце руками, дёрнул, но сил не хватило. Осьминог открыл миллиард глазок на голове и щупальцах — все глазки в форме окон, даже веки у него открывались, как створки — и вперился в меня узкими зрачками.

Серьёзно, я уже устал удивляться, бояться, дёргаться. Кучеглазый моллюск? Ну и что?

Щупальце живо обвилось вокруг моего пояса, оторвало меня от земли, подняло выше домов. Границы города растворялись в тумане, — он накрывал всю столицу Лимба, как купол.

Никогда не понимал, что такого люди находят в панорамах. Крыши и крыши. Эйфелева башня в середине, куда без неё. Слишком сильный образ для каждого из нас.

Осьминог тряхнул меня из стороны в сторону, как марионетку. Я уж было поверил, что сейчас мои жалкие позвонки переломятся, и голова улетит за горизонт.

Осьминог начал трясти меня всё сильнее и сильнее. Я — коктейль, а он — бармен. Шейк-шейк-шейк.

* * *

— Я ничего не делала, честно! Он сам начал задыхаться, и…

* * *

Это Хлоя меня трясла.

— Отлично, а теперь — пойдём дальше, — сказала она, как только я очнулся. — И не смей обижаться. Подумаешь — задушили. Я себя вообще сожгла.

— Так ты ж дура психованная, что нас сравнивать? — прохрипел я. — Наколдуй выпить.

— Да мы уже пробовали сделать мартини, по вкусу почти один в один, но не пьянит, — отозвалась она, никак не отреагировав на «дуру». Подаёт мне пример легкосердечия и всепрощения.

— Тогда просто попить.

Глотнув обычной воды, которую услужливо подала мне Хлоя, я опять начал гнуть возмущённую линию.

— Ты можешь держать себя в руках? Мне очень неприятно, что ты позволяешь себе меня убивать.

— А мне неприятно, что ты хамишь, — ответила та. — И где «спасибо» за воду?

Я скрутил фигу. Хлоя вскипела, и ругань уже почти сорвалась с её языка, но кто-то нас окликнул:

— Хей! Привет!

— Эдгар? — Хлоя узнала этого человека, что стоял в маленьком саду меж двух домов. — Ты как здесь оказался?

— Э-э… просто гулял.

— Так далеко от базы?

— В смысле — далеко? Отель на той улице, — Эдгар указал себе за спину.

— Блин, — тихо сказала Хлоя уже мне. — Мы сделали круг.

— Мы же шли по прямой?

— Я тоже так думала… А хорошо, что мы оказались совсем рядом. Пойдём подкинем ложку дерьма в их бочку с мёдом.

Она вскочила на ноги и помогла подняться мне. Я покряхтел и заслужил полный снисходительности взгляд.

— За что ты им ложку-то?

— А нефиг было делать из нас изгоев.

— Но я сам ушёл, а тебя попросили уйти по вполне уважительной причине…

— Уважительной? — снисходительность мгновенно сменилась гневом. — Не беси меня!

Я решил, что пусть лучше её злость будет направлена на кого-то другого. Я устал умирать. Это слишком утомительное занятие.

Мы прошли в сад, излучая полное дружелюбие. Эдгар настороженно поглядывал на нас, теребя в руках букет из простеньких лиловых цветов. Какой романтик! Я его вспомнил — такой нос, как у него, не забывается.

— Классные цветы. Для Даниэль? — спросила моя спутница.

— Да, — отозвался Эдгар.

— Молодец какой, — восхитилась Хлоя и, когда тот остался позади, добавила: — Ты бы мне тоже цветочки подарил.

— Целый букет, только вместо бутонов — кукиши, — сказал я. — А то ты прошлую фигу плохо рассмотрела.

Я ожидал очередной взрыв, но Хлоя только улыбнулась. Она сорвала ветку с крупными круглыми листьями (не знаю, как называется это дерево), и обмахиваясь ей, проговорила:

— Я же девушка. Девушкам приятно получать цветы.

— Ага, слыхал, — равнодушно ответил я.