Лихое время. «Жизнь за Царя»

Послы очухались после обеда. К тому времени Котов успел посидеть с Яковом и даже выпить со стариком по чуть-чуть, съездить на торг, пообедать, вздремнуть, обматерить Николку, пожалевшего нерадивого писца — самому пришлось на правеж ставить (ну, не Николку, а писца!), прочитать пару челобитных. Словом — был бодр и свеж, чего не скажешь о ляхах.

Морда у главного посланника, пана Влада Мержиевского, была багровая — хоть костер о нее разжигай, а мутный взор выражал одно-единственное желание — опохмелиться! Александр Яковлевич не сомневался, что посол с удовольствием «подлечил» бы усталую голову, но не решался из-за своего помощника — пана Войцеха, который был хмур, но собран. Впрочем, воевода еще вчера понял, кто у них главный!

— Не желают ли ясновельможные паны пива? — поинтересовался Котов, кивая на бочонок, в котором, как лебедушки, плавали три липовых ковшика.

Не дожидаясь ответа, воевода принялся зачерпывать пиво и раздавать полные ковши гостям. Мержиевский радостно зачмокал губами, вливая в себя живительную влагу. Пан Войцех, хоть и не отказался, но пил нехотя. «Ишь, молодец! — невольно похвалил поляка воевода. — Пьет, а головой не мается!»

— Пан Александр, — начал Войцех разговор так мягко, что воевода сразу же насторожился: — Возможно, у вас могло создаться о нас превратное впечатление. Но нас привело к вам иное, нежели пир. Да, пан Влад?

Главный посол, допивавший второй ковш, поперхнулся и закашлялся. Откашлявшись и торопливо допив, пан Влад начал:

— Пан воевода, нас прислал сюда круль Сигизмунд…

— Его Величество король Польши, великий князь Литовский, царь Московский и государь Всея Руси и прочая, — вежливо поправил его Войцех.

— Ага, — кивнул главный посол. — Его Величество Ржечи и Всея прочая Руси поручил дать вам бумагу…

— Документ, скрепленный королевской печатью…

— Ну, документ, — покорно подтвердил пан Влад, — который вы должны подписать.

— Вы должны удостоверить своей подписью текст присяги на верность Его Величеству, королю Польскому и государю Всея Руси, христианнейшему правителю Сигизмунду, — любезно уточнил Збигнев.

— Ну, господа хорошие, сложную вы задачу задаете. Когда же король успел государем Всея Руси стать? Куда он сына-то дел? — простодушно поинтересовался Котов. — Ему же бояре наши уже присягали.

— Когда Его Высочество Владислав объявил рокош своему отцу, он был признан мятежником. Соответственно, после суда над принцем Его Величество возложил на себя тяжкое бремя государя Московского и Всея Руси. Все, кто присягал Владиславу, избавлены от клятвы на верность. Ну а по большому-то счету Его Величество уже давно правит Московией… Так что, пан воевода, вы уже подданный короля Сигизмунда, а подпись — только формальность. Но нужно, чтобы все было по закону, — тонко улыбнулся Войцех.

— Grata, rata et accepta, — напыщенно заявил пан Влад.

«Ишь ты, латынист недоопохмеленный… — подумал воевода, вспоминая, что же означают слова. — Как там — грата, рата и ассепта? То бишь — угодно, законно и приемлемо…»

Вспомнив, обрадовался — не зря учили его в Европах, кое-что и осталось от мудрствований. Мержиевского, похоже, тоже где-то чему-то учили, и теперь он показывает свою ученость.

— Так ведь я, пан Войцех, на верность Владиславу и не присягал, — усмехнулся воевода. — В Москву не приглашали — невелика птица, а до Рыбной слободы никто не соизволил довести — какой у нас царь. Присягнул когда-то Василь Иванычу Шуйскому, так с тех пор никому креста не целовал.

— Видите, как славно, — обрадовался Войцех и обернулся к «начальнику»: — Пан Влад, дайте документ!

Мержиевский, вытащив из-за пазухи кожаный футляр, извлек из него свернутую в трубку бумагу и разложил на столе.

— Вот, прочитайте и поставьте подпись. Или вы неграмотны? — позволил Войцех чуть-чуть высокомерно улыбнуться. — Позвольте, я вам прочту, а вы поставите крестик.

— Пан Войцех, не стоит margaritas ante porcos[23], — важно изрек «латынист» и, поправив саблю, снова полез к бочонку с пивом.

— Ух, господа, — почесал затылок Александр Яковлевич. — Нельзя все с кондачка-то решать. Нужно бы совет собрать, обмозговать все. Как там мои купцы на все посмотрят?

— Пан Александр, неужели вы, природный шляхтич, будете слушать каких-то торговцев? — улыбнулся Войцех. — Не сомневаюсь — они выполнят все, что вы прикажете.

— Innоcents credit omni verbo[24], — вновь блеснул пан Влад.

— Хорошо, пан Войцех, — кивнул воевода. — Если я подпишу, то что получаю взамен?

— А вам мало королевского доверия? — делано изумился пан Войцех. Котов, посмотрев на Мержиевского, который, закатив глаза, шевелил губами, вспоминая подходящую фразу, поинтересовался:

— Пан Влад, наверное, хотел сказать — Habita fides ipsam plerumgue fidem obligat[25]?

Пан Влад едва не проглотил ковш, а пан Войцех остолбенел. Ну, еще бы… До сих пор считалось, что в России не принято учить иностранные языки… Впрочем, сие соответствовало истине. О причуде царя Бориса, отправившего сотню новиков учиться за границу, и на Руси не знали, а те, кто учился, не хвастались…