Лихое время. «Жизнь за Царя»

Обкатанный озерной водой булыжник встретился с головой первого нападавшего. Чавкнуло… Второй лжемонах умудрился уклониться и прыгнул сверху. Прыгать было не высоко — с полсажени, но все же на это понадобилось время, за которое безоружный Мезецкий успел отойти до частокола. Дальше идти было некуда, и пришлось принимать бой.

Отбиваясь, князь уверился, что дерется с ратником, — вон, так и норовит пробить левый бок. Удар поставлен хорошо — пробьет не только кафтан, но и кольчугу. Закрывая бок, пришлось подставить плечо. Боль сильная, но рукой можно двигать…

Злодей, почувствовав слабину и завидев кровь, обрадовался.

«А хрен тебе!» — мысленно воскликнул князь Даниил, подставляя под удар ножа раненую руку. Обхватив руками шею разбойника, обвил ему спину ногами и, уронив в воду, принялся топить… Злодей яростно взбрыкивал и, наверно, сам бы погубил раненого князя, но Даниил Иванович, умудрившись сохранять хладнокровие, вырвал из раны нож и, воткнув клинок в глаз злодея, прижимал его до тех пор, пока тот не перестал брыкаться…

Ухватив здоровой рукой раненую, Мезецкий утешил себя: «Ниче, бывало и хуже… Добреду до обители, там перевяжут» — и, сделав шаг, почувствовал боль в бедре, увидел, что снизу выбивается что-то бурое…

«Раззява!» — ругнулся князь.

От частокола, где три года назад остановили ляхов, до берега было саженей десять. Сейчас расстояние казалось недосягаемым…

Вместе с кровью уходила боль, приходило равнодушие. Хотелось упасть и успокоиться. Поддавшись порыву, князь рухнул в воду, но, наткнувшись на грязный сапог, угодивший подковкой по губе, пришел в чувство. Отфыркиваясь и отплевываясь, князь Мезецкий встал и, разозлившись, отпихнул в сторону труп, побрел к берегу.

Добравшись до отмели, упал на колени и, постояв немного, попытался выбраться на берег. Князь от рода Рюрика, коего прочили в цари, выполз и упал на желтые одуванчики…

— Ну, слава те господи, в чувство приходит…

Знакомый голос был рядом, но слышался как сквозь пуховую подушку… Даниил Иванович с трудом раскрыл глаза и увидел, что рядом с ним сидит игумен. Попытался пошевелить руками. Правой — получилось, а левая оказалась накрепко примотана.

— Накось, — сказал настоятель, поднося к губам носик небольшой ендовы.

В два глотка выхлебав посудину, не разбирая, чего пьет, и не слыша собственного голоса, князь попросил:

— Еще…

Отец Матфей вновь наполнил ендову. Князь Даниил попытался сам взять посудину, но едва не уронил. Хорошо, настоятель успел придержать донышко. Постепенно князь почувствовал вкус — гадость! Прислушавшись к ощущениям во рту, предположил:

— Вроде на свеклу похоже…

— Так оно самое и есть — сок свекольный.

— Фу ты! — передернуло Мезецкого. — А простой-то водички нельзя?

— Лекарь наш велел тебя свекольным соком потчевать, ибо крови ты много потерял… — изрек игумен. — Кровь красная — сок красный. Лучше бы тебя вином виноградным поить, да где его взять-то? И так уж, грех великий — вместо кагору на причастии смородиновой настойкой пользуем…

— Кто это был? Ну, те, кто у озера…

— Да понял я, понял, — усмехнулся игумен. — Токмо как тут спросишь, коли ты всех до смерти убил? Холопы твои торговых мужиков да купцов вокруг монастыря перешерстили. Левонтий волосы из бороды рвет, хотя и вины-то за ним нет. Ежели кто и виновен, так я… Недосмотрел, как в обитель чужаки зашли. Хитро как сотворили-то… Они ж в рясах были и в клобуках монашеских. Стрельцам на входе сказали, что из Андроникова монастыря, на выборы царя пришли. Стало быть, братия их за выборщиков приняла, а выборщики — за моих мнихов…

— А караульщики, кто на башне был? Они что, не видели?

— Как же не видели? — удивился игумен. — Только уж очень все быстро случилось. Ты одного уложил, второго прибил. Пока прибежали, ты уже из озера выползаешь. Сразу и подхватили.

— Как там, выборы-то?

— Порешили, коли выздоровеет князь Данила — быть ему царем. Каждое утро народ собирается, про твое здоровье справляется.

Князя резануло — «коли выздоровеет», но стерпел. Свято место пусто не бывает…

— Супруга моя да доченька — как они?

— Вон, обе спят, — улыбнулся игумен. — Как тебя принесли, княгинюшка прибежала. Никто и не говорил. Видно, сердце подсказало. Все ночи возле тебя просидела, губы водицей смачивала. Я уж ее гнать пытался — ни в какую! А потом дочка прискакала. Тоже, козлушка… Вся в мамку…

Князь осторожно повернул голову — у входа, на узеньком топчанчике, крепко обнявшись, спят две Марии — жена и дочь…

Топчан заскрипел, и детский голосок спросил:

— Батюшка, ты проснулся?

— Спи, егоза! — нарочито строго прикрикнул игумен и пригрозил: — Вот я тебя по заднице!

— Не надо по заднице! — отозвалась девчонка и, сделав вид, что испугалась, юркнула под бочок к матери. Немного поерзав, высунув любопытный носик, сообщила: — А матушка тоже проснулась!

— И матушке по заднице дам! — пообещал игумен и, не выдержав, расхохотался. Даниил Иванович, несмотря на боль, присоединился к смеху.

— И матушку не надо! — улыбаясь сквозь силу, попросила Мария Мезецкая и, выталкивая дочку вперед, встала с постели: — Благослови, отче…