Life Goes On

— У них проходят обучение тысячи членов. Секретные ячейки созданы в Севилье и Толедо. Министерство иностранных дел знает о них, но  не возражает. На самом деле они пытаются заключить сделку, обещая предоставить им свободу действий в Испании — вплоть до Пиренеев — если они не будут претендовать на Гибралтар, когда придут к власти.

— Это фантастический роман?

— О, нет. Лет через двадцать это произойдет. Запомните мои слова.

— Не говорите Блэскину, — сказал я, — иначе он это напишет.

— Ты так думаешь?

— Он обязательно это сделает.

Встав на цыпочки, он оглядел комнату.

— Мне нравятся такие вечеринки. Я уже больше недели ничего не ем, кроме рыбы, запивая ее белым вином.

Его линия губ, не совсем прикрытая бородой, покрылась рябью от неприязни, когда я ответил на его вопрос, сказав, что читаю только Гилберта Блэскина, Сидни Блада. и Рональда Делфа. Его глаза стали более насыщенно-серыми, что сигнализировало о его отвращении.

Я рассказал девушке с длинными каштановыми волосами и заячьей губой, которая работала в рекламном агентстве «Лок и Ки», что пишу рецензии на книги для «Таймс» под псевдонимом. Она попыталась узнать мое настоящее имя, поэтому я сказал, что если она последует за мной в гардероб, я ей скажу.

— Тогда я тебе верю, — сказала она и исчезла, как рыба в воде.

— Что это за большой, напыщенно выглядящий парень, который стоит у двери и разговаривает с Блэскином? – спросила Мангл.

— Откуда мне знать?

Но это был лорд Моггерхэнгер, который дружески похлопал Блэскина по спине, а затем повернулся, чтобы похоронить бойфренда Тони Амперсанда в облаке сигарного дыма. Одна или две женщины-издатели средних лет были напуганы до бровей, и Моггерхэнгер беспокойно поерзал, когда они заговорили с ним. Я подошел достаточно близко, чтобы услышать, как кто-то из них сказал, что для нее будет честью опубликовать историю его жизни или даже роман.

— Об этом позаботились, — он толкнул того, кто подошел слишком близко, увидев, что леди Моггерхэнгер и Полли наблюдают за происходящим. — Мистер Блэскин пишет обо мне книгу, так что я надеюсь, что он позаботится о публикации.

— Как вы с ним познакомились? — спросила Панк-один.

Моггерхэнгер рассмеялся. — Где можно встретить Блэскина? Я прочитал страницу или две его книги. Или моя жена его раздобыла. Все, что я знаю, это то, что он джентльмен.

— Они существуют? — спросила Панк-один.

Панк-два была пренебрежительна.

— Что такое     джентльмен?

Она хорошо потрудилась, пытаясь замаскировать свои безупречные корни из среднего класса, переняв маскарадные костюмы рабочих.

— Джентльмен — это тот, кто никогда не признает себя таковым — для начала, — сказал он ей. — Это тот, кому плевать — если вы извините за такие выражения, хотя я думаю, вы слышали и похуже — на всех и на все, но держит глаза открытыми, а рот — закрытым. Он знает, что мир принадлежит ему, но не брезгует щедростью, когда у него хорошее настроение.

— Вы говорите так, будто напишете самую замечательную книгу, — сказала Панк-один, немного заискивающе, как мне показалось.

Он хлопнул ее по спине.

— И ты будешь весьма привлекательна, если согласишься работать в одном из моих развлекательных комплексов, моя дорогая. У тебя это очень хорошо получится. Я заплачу тебе хороший гонорар. Как насчет этого?

— У нее уже есть комплекс, — сказала Панк-два.

— Клод, принеси мне выпить, — сказала леди Моггерхэнгер.

— Ничто не принесет пользы, если у тебя не будет двух штук, — сказал он. Потом он увидел меня.

— Майкл! Иди сюда, непослушный мальчик! —  Он сунул мне не только палец с кольцом из кровавика, но и всю руку, которую я потряс. Давление было искренним и сердечным.

— Я рад тебя видеть, позволь мне сказать это. Ты всегда рядом со мной, ты это знаешь. Я был более чем рад узнать, что ты выпутался из этого канадского дела. Я знал, что ты это сделаешь, иначе я бы не тал тебя посылать. Но ты немного глуп, что не пришел сразу на разбор полетов, хотя я понимаю, что тебе сначала хотелось отдохнуть. После такого путешествия у любого могут возникнуть проблемы с повторным входом в атмосферу.

Панк-два указала на меня. — Кто он?

— Мой главный     курьер. — Он был императором, назначавшим повышение на поле боя.

Панк-один, быстро, как вспышка, дала мне свою визитку.

— Вы     хотите написать книгу?

— Нет. — Моггерхэнгер выглядел довольным моим правильным ответом. — На своей работе я подписываю Закон о государственной тайне, и это на всю жизнь.

— Однако он мог бы это сделать, — сказал он. — В нем это есть. Держу пари, если бы он это сделал, он бы выиграл приз.

— Приз Моггерхэнгера, — сказала Панк-один.

Панк-два от волнения пролила шампанское.

— Я говорю, это замечательная идея, Джейн. Что вы скажете, лорд Моггерхэнгер?

Настроение у него было хорошее, потому что это был его первый литературный вечер, как и мой.

— Это зависит от него. Если это денежный приз, забудьте об этом. Но если я смогу заплатить членством в клубе, или украденным автомобилем, или поддельными книжными жетонами, или иконой, которую один из моих парней получил из России, за пару колготок, мы сможем поговорить об этом.