Летчик Михеев

Теперь одна осталась девочка. Она сидела в санях, сжавшись в комок от холода и страха. Но учительница не возвращалась. Девочка не могла больше вынести этого одиночества. Бросив лошадь, едва передвигая ноги в глубоком снегу, девочка направилась в ту сторону, где, по ее расчетам, должна быть деревня. Много времени прошло с тех пор, пока по елкам-вешкам она узнала дорогу. Обессиленная девочка упала в снег. Из последних сил она боролась с предательским сном, когда ее поднял проезжавший крестьянин. Через несколько минут она уже была в родной деревне.

Крестьяне Конза-Наволок, узнав, что их учительница заблудилась, зажгли берестяные факелы и вышли на озеро искать Громцеву. Но пурга усилилась, и они вынуждены были вернуться ни с чем.

А Громцева в это время лежала в снегу, и ей чудилось, что где-то неподалеку идут люди. Она видела много огней, хотела крикнуть, но не могла. Огоньки начали удаляться, все тише и тише в вое пурги звучали голоса крестьян.

Только в восемь часов утра, когда пурга утихла, крестьяне после долгих поисков нашли Громцеву. Она примерзла ко льду, но была еще в сознании.

Учительницу привезли в деревню. Платье примерзло к ее посиневшему телу, и его с трудом сорвали. Местный фельдшер оказал первую помощь, а на другой день ее отвезли в пудожскую больницу. Здесь врач заявил, что необходимо сделать сложную операцию, но в местной больнице ее сделать нельзя.

Без этой операции Громцеву ждала смерть.

Уездный отдел союза работников просвещения обратился в Москву с просьбой прислать самолет для перевозки Громцевой в Ленинград.

Центральный комитет работников просвещения, руководители Осоавиахима, Управление военно-воздушных сил и общество "Добролет" откликнулись на эту просьбу. Лучшие специалисты приготовили карты полета. В местности, над которыми должен был лететь самолет, были посланы телеграммы. Всюду были подготовлены бензиновые базы.

13 февраля металлический самолет "Ф-13" под управлением Михеева вылетел в ответственный опасный рейс для спасения жизни учительницы.

?

В десять часов утра сестра Громцевой стояла на крыле самолета. Она собиралась лететь из Москвы за своей сестрой Александрой. Но неожиданно раздумала й сошла на снег.

Михеева это нисколько не удивило, он не раз видел, как нервные люди иногда перед самым отлетом покидали пассажирскую кабину.

Михеев дал сигнал мотористу, тот переключил краны бензинопровода на главный бак и через минуту самолет оторвался от земли.

Они пронеслись на высоте двухсот метров над Савеловским вокзалом, Марьиной рощей и, взяв курс по компасу, пошли на выручку Громцевой.

За станцией Сходня Октябрьской железной дороги Михееву пришлось снизиться до ста метров. Низкие облака и зимний туман закрывали линию железной дороги, мешали ориентироваться. Около станции Подсолнечной самолет вошел в снегопад. Снежинки, такие мягкие на земле, здесь; наверху, при двухсоткилометровой скорости самолета, сильно били по козырьку самолета. Под Клином снегопад стал гуще. С тревогой смотрел Михеев вперед. Он видел только белую полосу снега. Ни железной дороги, ни рельс!

А между тем самолет шел на опасной высоте — всего лишь пятьдесят метров от земли.

Боясь зацепиться за трубы фабрик, Михеев "прыгнул" через Калинин на высоте ста метров. Город внизу рисовался смутным пятном.

Дальше к снегопаду прибавился туман. Земля почти совершенно исчезла из глаз.

Самолет Михеева шел низко, в каких-нибудь десяти-пятнадцати метрах над землей. Перед летчиком то и дело вставали очертания высоких зданий, и в сотую врезаться в возникающие из тумана препятствия. Механик, понимал опасность. Он сунул Михееву записку:

"Так летать вредно для здоровья".

Но у Михеева не было времени для шуток. Он напряженно смотрел вперед.

Три часа промчались незаметно: зрение, слух, осязание — все чувства Михеева были напряжены до крайности. Вот впереди показалось черное дымовое пятно — Ленинград. Туман закрывал землю, и Михеев лишь по компасу нащупывал правильный курс.

Выскочить из тумана удалось западнее Ленинграда — над взморьем. Блеснуло солнце. Под ними искрилась, ослепляя, белоснежная пустыня.

Пришлось снова нырнуть в туман и на высоте в несколько метров от земли отыскивать Октябрьскую железную дорогу. С большим трудом, не раз рискуя собой и машиной, Михеев нашел полустанок Фарфоровый пост и увидел вдали голубую нить Октябрьского проспекта. Увидел и cpaзy же потерял: впереди встала непроницаемая стена тумана. Но скорость сделала свое: через несколько минут самолет вынырнул над Октябрьским вокзалом.

Октябрьский проспект, ярко освещенный электрическими фонарями, вырастал из серой мглы. Он ослеплял Михеева голубоватыми молниями трамвая. Рассматривая с тридцатиметровой высоты расстилавшийся внизу город, летчик несся над ним, "перепрыгивал" через высокие трубы фабрик и заводов.

Вот и аэродром.

?

Утром Михеев и механик Гладкий погрузили на самолет шестьсот килограммов бензина, тридцать два килограмма масла и полетели в город Пудож