Летающий класс

Фрау Талер пошевелилась. Старый плюшевый диван заскрипел.

- Что же он там теперь поделывает в этой большой, неприютной, пустой школе? - спросила она.

Муж недовольно фыркнул.

- Ты напрасно себя расстраиваешь, - сказал он. - Во-первых, там Джон Тротц, с которым, кажется, он очень дружен. А потом там же еще один, маленький дворянин, который сломал ногу. Наверняка они сидят у его постели и вовсю веселятся.

- Ты и сам в это не веришь, - сказала жена. - Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что наш мальчик сейчас не веселится. Скорее всего, он забился в какой-нибудь угол и льет слезы в три ручья.

- Вот уж наверняка он этого не делает, - возразил муж. - Он же обещал, что не будет плакать. А такой мальчик, как он, держит слово.

В общем-то, господин Талер не был так уверен в своем утверждении, как хотел показать. Но что было ему еще говорить?

- Обещал! Обещал! - сказала мать Мартина. - Я тоже ему обещала, и, несмотря на это, я зарыдала, еще не дописав ему письма.

Господин Талер повернулся к окну спиной. Сияющие елки действовали ему на нервы. Он посмотрел в темную комнату и сказал:

- Пойди зажги свет.

Жена поднялась и зажгла лампу. Глаза у нее были красны от слез. На круглом столе стояла маленькая, очень маленькая сосенка. Фрау Ридель, вдова, которая продавала на верхнем рынке елки, подарила ее им. «Для вашего Мартина», - сказала она. И вот у Талеров была настоящая рождественская елочка, а мальчика не было дома!

Господин Талер пошел на кухню, долго возился там и наконец вернулся с маленьким ящичком.

- Тут прошлогодние свечки, - сказал он. - Они у нас сгорели только наполовину.

Он закрепил двенадцать половинок рождественских свечек на ветках сосенки. В конце концов, деревце и в самом деле стало красиво. Но родители Мартина стали еще печальнее.

Они уселись рядышком на диване. Фрау Талер стала в пятый раз перечитывать письмо Мартина. В одном месте она остановилась и вытерла глаза, а когда закончила чтение, достала носовой платок и как следует высморкалась.

- И чего, спрашивается, нам еще ждать от судьбы, если уж такому малышу приходится на себе почувствовать, как плохо, когда нет денег. Надеюсь, он не упрекнет родителей, что они были так беспомощны и стали такими бедными!

- Не говори глупостей! - сказала жена. - Как тебе только в голову может такое прийти! Мартин, правда, еще ребенок, но он отлично знает, что трудолюбие и богатство это совсем не одно и то же.

Потом они взяли картинку с голубым экипажем и шестеркой лошадей со столика для шитья и осторожно поставили ее под маленьким деревцем.

- Я, конечно, ничего не понимаю в искусстве, - сказал отец, - но картинка эта мне очень нравится. Наверное, он когда-нибудь станет знаменитым художником! Тогда мы и в самом деле сможем с ним попутешествовать по Италии. Или это, может быть, Испания?

- Главное, чтобы он был здоров, - заявила мама. - Ты только взгляни, какие усы он нарисовал себе под носом!

Родители устало улыбнулись.

Мать сказала:

- Мне кажется, это очень хорошо, что он нарисовал нас не в каком-нибудь помпезном авто, а в голубом экипаже с шестеркой лошадей. Это гораздо поэтичнее.

- А эти апельсины! - сказал отец. - Таких больших, пожалуй, и не бывает. Каждый весит по меньшей мере четыре фунта.

- А как он размахнулся кнутом! - сказала мама.

Потом они снова помолчали, внимательно разглядывая картину, которая называлась «Через десять лет» и думая о маленьком художнике.

Отец закашлялся.

- Через десять лет! За это время многое может произойти.

Он достал из кармана спички, зажег двенадцать свечек и потушил лампу. Гостиная Талеров по-рождественски озарилась.

- Моя добрая верная подруга! - сказал муж жене. - Мы ничего в этот раз не можем друг другу подарить. Тем более мы можем желать друг другу. - И он поцеловал ее в щеку. - Радостного рождества!

- Радостного рождества! - сказала и она и заплакала; и плакала так, словно ей уже больше никогда и не остановиться.

Кто знает, сколько времени они сидели так на старом плюшевом диване... Стеариновые свечечки становились все меньше и меньше. В соседней квартире запели:

Тихая ночь...

И все еще кружились снежинки перед окном.

И вдруг звонок.

Оба не пошевелились. Они не хотели тревожить свою печаль.

Однако позвонили еще раз. Громче и нетерпеливее.

Фрау Талер поднялась и медленно пошла в коридор.

Даже в сочельник не хотят оставить в покое! Она отворила дверь квартиры, да так и осталась стоять, не в силах сдвинуться с места от изумления. Потом вскрикнула:

- Мартин! (Эхом откликнулась лестничная клетка.) Мартин!.. Да как же это?..

Отец бросился в переднюю и отпрянул, не поверил глазам своим. Мать опустилась у порога на колени и крепко обхватила Мартина обеими руками. Тут на глазах господина Талера даже рискнули выступить слезинки. Он негодующе смахнул их прочь, поднял оставленный на полу чемодан и сказал:

- Мальчик мой, ради всего святого, как же тебе удалось выбраться сюда?

Прошло еще некоторое время, прежде чем они оказались в гостиной. Мать и мальчик смеялись и плакали, глядя друг на друга. А отец без конца лепетал что-то невнятное:

- Вот так так... Вот так так...