Леонид Филатов

Каждый раз было ощущение, что ему предстоит какой-то необыкновенно ответственный разговор, который решит вопросы жизни и смерти лично его — Леонидаса. Ну и, конечно, его собеседника по ту сторону телефонного провода в Москве. И он лежал, лежал, лежал… И там было два номера телефона… один у нас с Таней, и второй был у Леонидаса. Когда соединяли, всегда путали номер. Всегда. И Леонидас ждал звонка из Москвы от Нины. В это время звонил у нас с Таней телефон, а мы уже спали вообще… У нас звонил телефон… причем эти междугородние звонки латиноамериканские… полное ощущение такой вселатиноамериканской тревоги… Мы садились полуодетые в постели, и вбегал босой Леонидас, в джинсах, опять в этой самой своей рваной косухе джинсовой и с какой-то невероятной легкостью, с невероятной вообще… запрыгивал к нам в семейную постель. Причем он как-то точно так запрыгивал между мной и Таней. И мы с Таней сидели, обалдев, а он садился, брал трубку, и начинался разговор минут на десять. Весь разговор… нехорошо читать чужие письма, нехорошо передавать чужие любовные разговоры… этот могу передать… он был очень простой: «Нюся, — это через многие континенты, через многие страны, через океаны… тогда же не было других… другой связи, только через спутники… — Нюся, — кричал Лёня, и мы слышали, как эти самые ретрансляторы все время говорили: Нюся, юся, юся… — Это я-я-я-я. Как кто я? Я-я-я. Это я-я-я-я. Это я-я-я. Это я, Лёня-ня-я-я-ня… Нюся-юся-юся-юся… Ты меня слышишь? Все это стоило, каждая минута, состояние, благосостояние, состояние благосостояния. — Нюся-юся-юся… да, это я-я-я-я. Кто сказал… ал-ал-ал? Кто сказал? Ал-а-ал… такую хреновину-овину-овину-овину… И ты эту хреновину-овину-овину-овину… слушаешь-лушаешь-лушаешь… и повторяеть-ряешь-ряешь-ряешь… мне-е-е-е… Нюся… ты с ума сошла-ла-ла-ла…» После двадцати или пятнадцати минут вот такого рода малосвязанных, очень дорогостоящих криков Лёня как-то очень огорченно клал эту самую трубку, говорил нам с Таней (а мы так и сидели с Таней, абсолютно обалдев): «Да. Ситуация сложная, очень много недобрых и нехороших людей, они Нюсе пачкают мозг, они Нюсе пачкают мозг. Нужно бы перезвонить». Мы говорим: «Лень, не сегодня только. Сейчас три часа ночи. Там часовые пояса…» — «Ну хорошо, не сегодня. Но завтра, вернувшись со смены, я обязательно буду звонить Нюсе, потому что я должен это безобразие прекратить».

Грачи

* * *

Очень богатая по тогдашним меркам страна Колумбия с невероятными какими-то вещами типа того, что вся Колумбия была, как мы говорили, засыпана, просто засыпана изумрудами, но никто в Колумбии не знает, что такое настоящий изумруд и что такое кусок бутылочного стекла. Но теоретически она засыпана изумрудами. После своего двухмесячного или трехмесячного пребывания в ней, из этой пещеры каменной Лёня не привез в Москву вообще ничего. И когда таможенники долго его досматривали, Адабашьян сказал кому-то из таможенников: «А чего вы у него надеетесь найти?» «Да ничего мы не надеемся, — говорили советские, ушлые советские таможенники. — Ничего мы не надеемся найти. Да нет, ничего мы не надеемся. Нам просто интересно, куда он их дел». — «Кого?» — «Ну деньги, которые он получил. Куда он их дел?» Там потому что лежали постиранные носки Лёни и больше ничего. Он их прокричал, прокричал, пытаясь оградить Нюсино сознание, Нюсино существо от каких-то не очень там правильных реплик каких-то недостаточно доброжелательных людей. Так он ее любил. Причем до самого конца своей жизни. Вот это вот у меня до сих пор в ушах стоит: Нюся-юся-юся-юся… это я-я-я-я… Лё-ня-ня-ня…

* * *

Дальше мы ехали сниматься. Со съемками это тоже был большой международный цирк. У нас была художница Алина Будникова, вместе с которой мы сочинили очень красивые костюмы для Лёни. В Боготе только дикие люди ходят в белом. Те, которые никогда не знали, что такое Латинская Америка, и те, которые никогда не знали, что такое климат Боготы. Просто никогда. И они, понаслышав, что это Латинская Америка, жара, там, туда-сюда, иногда сумасшедшие приезжают в белом. Вот этот Б. К. сумасшедший приехал в белом костюме, и у него была белая шляпа. И Алина сделала Лёне шляпу.

Из жизни начальника уголовного розыска