Леон

– Неужели ты думаешь, что я вправду готов был тебя казнить? – спросил дядя, когда грохот утих. В голосе прозвучала отеческая обида: как я, мол, мог такое представить?!

– Разумеется, – сказал я. – Вы и сейчас казнили бы меня, если бы могли.

– Но… почему?! – он очень умело изобразил возмущение.

– Потому что вам нужен был младший родственник, часть ваших планов, – сказал я. – А я выламываюсь из ваших планов, я сильнее вас многократно, дядюшка. Я вернулся, чтобы вас убить, и могу это сделать в любую минуту.

– Ты меня неправильно понял. – Он сильно побледнел, это было видно даже в полумраке. – Я хотел… чтобы ты стал настоящим Кристаллом, обрел могущество… Я оказал тебе услугу, когда отдал в обучение! Ты готов убить ближайшего родственника – в благодарность за подарок, изменивший твою жизнь?!

– Не вижу ни одной причины, почему бы истинному Кристаллу не убить своего родственника, – я не удержался от иронии. – Сто томов истории рода мы ровно этим и занимались. Хотите, я впишу вашу биографию в последний том, с датами рождения и смерти?

Из ремонтной будки часовщика был только один выход, и я стоял, непринужденно перегораживая его спиной. Оглушительно цокал часовой механизм; я наблюдал, как мой дядя покрывается холодным потом и как лихорадочно подбирает слова. И не может подобрать. И впадает в панику.

– Вы мне полезнее живой, – сказал я, выдержав эффектную паузу. – Вы умеете ладить с людьми, с мэром, аристократами, купцами, со всеми, от кого зависит наполненность рынка и общее благополучие горожан. Зачем же мне убивать вас? В чем целесообразность?

– Мне казалось, ты поверил, – он играл желваками, переживая унижение и безуспешно пытаясь это спрятать, – в возрождение Кристального Дома… В идею, которую я принес, чтобы разделить с тобой… чтобы мы с тобой стали первыми среди равных, чтобы история рода заняла еще сто томов… и еще сто…

– Бедные будущие школьники, – я улыбнулся. – Им ведь придется учить все это на память.

Он секунду на меня смотрел, потом его лицо прояснилось.

– Леон, ты можешь на меня полагаться. Я бы сказал – «не держи на меня зла», но мы ведь оба с тобой не знаем, что это такое…

Я расхохотался, он подхватил мой смех с явным облегчением:

– Скажи, Леон… Старый кракен не будет тебя искать? Не станет требовать отчета?

– Еще раз назовете его старым кракеном, – сказал я, хохоча, – и я буду звать вас грязной жабой. Прилюдно.

Он нашел в себе силы смеяться дальше, но хохот прозвучал истерически.

* * *

Отец не выслеживал нас – он терпеливо ждал в узком коридоре, который невозможно было миновать при выходе из ратуши.

– Базиль, – сказал он со всей возможной твердостью, – я тоже имею право поговорить с моим сыном наедине.

– Разумеется, – дядя прокашлялся, слишком громкий смех надсадил ему горло. – Можете подняться в мой кабинет, если хотите…

– Нет, спасибо, – сказал отец, и я мысленно с ним согласился. Впрочем, я отчего-то был уверен, что дядя будет подслушивать нас, где бы мы ни выбрали место для беседы.

– Тогда прогуляйтесь по набережной. – Дядя был сама любезность. – Ради вас я разгоню тучи. Погода – мое любимое занятие, и на старости лет я только и буду делать, что устраивать красивые закаты и ночные дожди… ради уюта и плодородия.

– Мы прогуляемся, – согласился я. – Спасибо.

В самом деле, облака разошлись почти сразу, полностью рассеялся туман, и открылась гавань, прибрежные укрепления, корабли на рейде и у причалов, легкий прибой, блики на воде…

Как я мечтал когда-то увидеть это. Как я боялся ни разу больше не вернуться.

– Как это случилось, отец? Как мой дядюшка подмял под себя весь город?

– Магия Кристаллов, – сказал он неуверенно, потом вспомнил, что должен быть аристократом, поднял голову, выпрямил спину, и проходившие мимо моряки посмотрели на него с опаской. – На самом деле… думаю, дело в его характере, Леон. Я ведь тоже маг. Но мой характер… ты знаешь.

– И ты срываешь на маме обиду за все годы?

Он чуть покраснел:

– Нет. Я просто поставил себя, как надлежит мужу в крепкой семье…

– Это дядя тебя поставил, – я понимал, что говорю лишнее, но не смог удержаться.

Он не ответил. Смотрел на чаек, дерущихся над линией портовых укреплений, гадящих на старые аркбаллисты.

– Отец, ты знаешь, кто убил Ойгу Топотуна?

– Знаю, – за раздражением он пытался спрятать горечь. – Отлично знаю! Что я мог изменить, Леон?! Молодых магов веками продавали в учение – родители, вербовщики, другие маги… Продавали, чтобы заработать. Или чтобы избавиться. Или чтобы получить могучего союзника, если ученик выживет и вернется… Что мне этот мальчишка Ойга, если я готов был увидеть тебя на эшафоте?! А Базиль спас тебя, вывел из тюрьмы… спрятал от расправы… Ради тебя, Леон, я убил бы сотню мальчишек, и рука бы не дрогнула!

– Ты в самом деле Кристалл, – сказал я задумчиво. – Жаль, что мы давно не говорили… нормально.

– Мы и сейчас не говорим нормально, – сказал он, глядя на горизонт. – Ты каждым словом обвиняешь меня. Каждым взглядом. Хочешь, чтобы я извинился? Прости, Леон. Но ты ведь не простишь, даже если я на колени встану!