Легкая еда (ЛП)

  В конце другой главы Ханна закрыла книгу и некоторое время стояла у окна, глядя наружу. Огни мигали, как светлячки, со всего парка. Спустившись вниз, она позвонила Джоанне и сказала «да» теннису, взяла папку с работами и положила ее обратно, сказала себе, что ей действительно не следует пить еще один бокал вина, а затем, налив его, прошла через комнату к стерео и порылся в грудах компакт-дисков, которые после отъезда Джима снова пришли в прежний беспорядок. Мэри Чапин Карпентер, Нэнси Гриффит, Розанна Кэш? Она подумала, что «Голубую луну с болью в сердце» будет немного трудно воспринимать. «Заткнись и поцелуй меня!», хотя это было положительно, ничего плохого в этом нет. Может быть, ей следует купить дополнительный экземпляр и отправить один своей маме, что-нибудь положить в сумку для Крита, а также крем для загара и греческий разговорник. Ханна только что поставила Мэри Чапин Карпентер играть, когда снова зазвонил телефон. Она почти решила не обращать на это внимания.

  "Привет?"

  — Ханна?

  "Да." Она понятия не имела, кто это был.

  — Я не думал, что ты будешь там.

  Тогда какого черта ты позвонил, подумала она, все еще просматривая файл возможностей. Кто-то из персонала? Подруга Джоанны? Ее партнер на завтра? "Это кто?"

  «Чарли Резник, ты меня помнишь…»

  Конечно, она помнила. Она поняла, теперь она узнала голос. Она даже могла представить, как он стоит там, грузный, с телефоном у уха, у рта. — И поэтому ты позвонил? — сказала она, слегка улыбаясь. — Потому что ты думал, что меня здесь не будет? Она была удивлена ​​тем, как она была рада, что он был.

  «Нет», — сказал он, а затем: «Не слишком ли поздно для тебя встретиться со мной, чтобы выпить?»

  Только когда она положила трубку, Ханна поняла, что точно не знает, где находится «Польский клуб». она надеялась, что таксист это сделает.

  Она трижды переодевалась в ожидании такси и, наконец, вернулась к тому, в чем была одета, когда Резник позвонил: мягкий серый хлопковый топ с круглым вырезом поверх недавно выстиранных синих джинсов, черные туфли на плоской подошве и удобные на ногах. Входная дверь открылась, она сняла с вешалки в холле льняную куртку каменного цвета.

  Когда она приехала, Резник ждал ее, выходя из теней наверху лестницы, пока ее такси уезжало.

  — Вы нашли его в порядке?

  — Это сделал водитель.

  — Вы бывали здесь раньше?

  Ханна покачала головой.

  Пожилой мужчина с седыми волосами, зачесанными назад, и в синем блейзере с блестящими пуговицами, посмотрел на Резника, когда он подписывал Ханну, Резник избегал вопросов в его водянистых голубых глазах.

  «Смотрите, — сказал Резник. он остановил ее в коридоре за столом, едва коснувшись рукой ее руки. Она смутно осознавала темно-красные обои, фотографии в рамках, музыку из другой комнаты. «Здесь есть люди, которых я знаю, я могу либо представить вас, либо…»

  — Или мы можем спрятаться в угол.

  Он улыбнулся. "Что-то такое."

  Ханна улыбнулась в ответ. «Я не из тех, кто прячется».

  Мэриан Витчак взяла Ханну за руку, как врач мог получить предметное стекло, на котором был приготовлен редкий и потенциально опасный образец. Пока Резник был в баре, она немного поговорила, а когда он вернулся, извинилась и вышла на танцпол. «Вот вам и желание увидеть меня в объятиях красивой женщины», — подумал Резник.

  Ханна приняла стакан лагера и расслабилась на потертом кожаном сиденье. — Когда это закончилось? — спросила она, глядя в том направлении, куда ушла Мэриан.

  "Что именно?"

  — Как бы вы это ни называли. Отношение. Роман."

  — С Мариан?

  "Ага."

  Резник покачал головой. «Это никогда не начиналось».

  Поставив стакан, Ханна улыбнулась. — Ну, это, по крайней мере, объясняет прием.

  Они сидели и разговаривали, может быть, полчаса, соответствующие работы, противоположные дни, Ноттс-Каунти казался Ханне таким же чуждым, как Тунис — Резнику.

  — Ты никогда не ходишь в кино?

  "Не совсем."

  — Наверное, я бываю на Бродвее почти каждую неделю. Они показывают все виды вещей. Вы знаете, вещи, которые вы вряд ли увидите где-либо еще, кроме как на четвертом канале».

  «Как фильмы из Туниса». Резник улыбнулся.

  Ханна кивнула. Он выглядел на несколько лет моложе, когда сделал это, расширив рот, прояснив глаза.

  — Тебе следует идти, — сказала она. «У них есть несколько хороших фильмов. Они не все тунисцы. А кроме того… — улыбается, — …вкусно подают.

  Что это был, думала она, соус, который он капнул на свой костюм и не смог стереть? Болоньезе? Матрициана?

  Призыв к последним заказам раздался из-за барной стойки. Они уже были на ногах, когда аккордеон закачался в последнем вальсе.

  "Можем ли мы?" — сказал Резник, наклонив голову и снова потянувшись пальцами к ее руке.

  — Я так не думаю, — сказала Ханна.

  Но, выйдя наружу, она взяла его под руку и предложила немного пройтись. Он спросил ее, где она живет, а она его. На перекрестке Шервуд-Райз и бульвара Грегори им навстречу подъехал черно-белый кэб с горящей лампочкой «Найм», и Резник вышел на дорогу, подняв руку.

  — О Боже, — сказала Ханна, пока он придерживал дверь. "К тебе или ко мне?"