Легенды о Христе

– Нет, император не знает причину ее ухода. Он не хочет верить, что она ушла, потому что оскорбилась сказанными им в минуту раздражения словами, – что и она служит ему, как другие, ради денег и почестей. Она ведь знает, что он никогда не сомневался в ее искренности и бескорыстии. Тиверий все надеялся, что она добровольно вернется к нему, потому что никто не знает лучше ее, что теперь император совершенно одинок и не имеет ни одного искреннего друга.

– Я не знаю Фаустины, – возразила молодая женщина, – но мне кажется, что я могу сказать тебе истинную причину ее ухода. Фаустина родилась и выросла в этих горах, среди людей со строгими, богобоязненными нравами и обычаями, и ее всегда тянуло к этой скромной, тихой жизни. Но, несомненно, если бы император не оскорбил ее, не обидел, она никогда не покинула бы его. Жестокие необдуманные слова императора заставили ее подумать о себе, о том, что ей уже остается недолго жить, что пора ей позаботиться о себе. Будь я на ее месте, я поступила бы, как она, – ушла в свои родные горы. Я сказала бы себе, что довольно послужила своему господину, посвятив ему свою долгую жизнь. Я захотела бы провести остаток дней вдали от роскоши и царского почета, захотела бы последние годы жизни провести в тишине и покое, дать душе своей насладиться миром и тишиной, мыслями о справедливости и милосердии прежде, чем душа покинет тело и улетит в далекий путь.

Незнакомец внимательно слушал молодую женщину, но взгляд его оставался печальным и суровым:

– Ты забываешь лишь о том, что теперь преследования и казни станут более частыми и жестокими. Теперь нет никого, кто сумел бы успокоить подозрительность Тиверия, отклонить его гнев, оправдать несправедливо оговоренного и осужденного. Подумай только о том, – мрачно глядя в глаза молодой женщины, закончил незнакомец, – что теперь нет на свете ни одного человека, которого бы император не ненавидел, никого, кому бы он доверял, кого бы не презирал!

При этих полных горечи словах незнакомца старуха быстро поднялась как бы навстречу к нему, но молодая женщина спокойно взглянула ему в глаза и сказала твердо:

– Тиверий знает, что Фаустина тотчас вернется к нему, как только он этого пожелает. Но она должна быть уверена в том, что старым глазам ее не придется больше видеть при дворе императора пороки и несправедливость.

При этих словах все четверо вдруг поднялись; муж и жена встали так, как будто хотели защитить старуху.

Незнакомец не произнес больше ни слова; он пристально, долго смотрел на старуху. Взгляд его как будто спрашивал: «Это твое последнее слово?»

Губы старухи дрожали, она была так потрясена, что не могла вымолвить ни слова.

Тогда снова заговорила жена виноградаря.

– Если император действительно любит свою старую служанку, – сказала она, – пусть он даст ей возможность провести остаток дней в тишине и покое.

Незнакомец еще колебался; но вдруг лицо его просветлело и стало приветливым.

– Друзья мои, – сказал он, – что бы ни говорили о Тиверии, у него есть одна способность, которую он развил в себе больше, чем другие люди: уменье покоряться и смиряться, отказываться от своих желаний. Мне остается еще сказать вам только одно: если вдруг случится, что старая Фаустина забредет в вашу хижину, окажите ей гостеприимство и позаботьтесь о ней! Благодарность императора будет глубока по отношению к тому, кто окажет ей помощь.

С этими словами незнакомец закутался в свой плащ и стал удаляться по той же тропинке, по которой пришел.

III

После этого случая ни виноградарь, ни его жена никогда не говорили со старухой об императоре. Между собой они удивлялись, как хватило у нее сил в ее преклонном возрасте бросить богатство и роскошь, к которым она привыкла за долгие годы.

– Может быть, она вскоре опять вернется к Тиверию? – спрашивали они друг друга. – Она искренно любит его до сих пор, это очевидно. Она покинула его только для того, чтобы заставить опомниться, перестать творить злые дела.

– Такой старый человек, как в настоящее время Тиверий, – говорил муж, – не может начать новую жизнь. Неужели ты думаешь, что он может забыть свое величайшее презрение к людям? Кто бы мог научить его их любить, а не ненавидеть? Пока он не научится этому, он не может исцелиться от своей жестокости и подозрительности.

– Ты знаешь, кто бы мог совершить это чудо, – отвечала жена. – Я часто думала, что было бы, если бы встретились они двое. Но пути Божии нам неведомы.

Старуха, казалось, совершенно не жалела о былой жизни; когда же у молодых супругов родился ребенок, она так была довольна, с такой любовью и заботливостью ухаживала за ним, что, казалось, совершенно забыла свои былые невзгоды и огорчения.

Через каждые полгода старуха закутывалась в свой темный ветхий плащ и спускалась по тропинке, ведущей в Рим. Но в городе она не виделась ни с кем, а прямо проходила в Форум и останавливалась у небольшого храма, построенного с одной из сторон прекрасно разукрашенной площади.