Легенды о Христе

– Ты не так понял меня, – возразила женщина. – Я говорила совсем не о ненависти. За что ненавидеть его? Мы сожалеем лишь о том, что теперь Тиверий не такой славный правитель, каким был в первые годы своего царствования.

– Ты заблуждаешься, – снова заговорил незнакомец, – все именно ненавидят Тиверия. – Что может он возбудить кроме ненависти? Он жестокий, не знающий никаких границ тиран. И в Риме думают, что его правление будет становиться с каждым днем все тяжелее и безотраднее.

– Разве за это время случилось что-нибудь особенное, что дает основание так думать? – спросил виноградарь.

В это мгновение молодая женщина снова заметила, что старуха опять делает предостерегающие знаки виноградарю, но украдкой, так что тот не заметил этого.

Незнакомец по-прежнему дружелюбно ответил ему, но странная усмешка не сходила с его губ.

– Ты, вероятно, слышал, – сказал он, – что у Тиверия до последнего времени был друг, на которого он мог положиться и вполне довериться и который всегда говорил ему правду. Все, кто окружает императора и живет при его дворе, – искатели славы, почета и роскоши, низкие льстецы, готовые ради своих выгод потакать ему в самых злых делах. Но среди всех этих низкопоклонников и лжецов был человек, который никогда не боялся правильно оценивать поступки императора и говорил ему в глаза, если они были недостойны, жестоки или низки. Этим человеком, более мужественным и честным, чем сенаторы и полководцы, была старая кормилица Тиверия – Фаустина.

– Правда, я слышал о ней, – ответил виноградарь. – Мне говорили, что император высоко ценил ее и любил.

– Да, – продолжал незнакомец, – Тиверий умел ценить ее преданность и верность. Он уважал и почитал эту бедную крестьянку, пришедшую когда-то из скромной хижины на Сабинских высотах, как вторую мать. Пока он жил в Риме, она находилась там же, вблизи него, и жила на Палатинском холме. Ни одной знатной матроне в Риме не оказывали такого почтения и уважения, как ей. Ее носили по улицам в богатых носилках, а одежды ее были не хуже, чем у императриц. Когда император переселился в Капрею, он пожелал, чтобы она сопровождала его; Тиверий купил ей там большое поместье, с домом, полным драгоценных вещей и со множеством рабов.

– Да, действительно, ей жилось не худо, – заметил виноградарь.

Уже некоторое время только он поддерживал разговор с незнакомцем. Молодая женщина молча наблюдала, как изменилась вдруг старуха. С тех пор, как пришел незнакомец, она не проронила ни слова. Она не дотронулась до еды, лицо ее утратило прежнюю мягкость и приветливость; она сидела, выпрямившись и прислонясь к косяку двери; взгляд ее был суров и мрачен, как и весь облик, она сосредоточенно смотрела куда-то вдаль.

– Император хотел устроить Фаустине спокойную жизнь, – продолжал незнакомец. – Однако, несмотря на все его заботы и милости, она теперь тоже покинула его.

При этих словах старуха вся вздрогнула, но молодая женщина ласково положила свою руку ей на плечо и сказала, обращаясь к незнакомцу:

– Я все же не могу поверить, что старой Фаустине так легко и беззаботно жилось при дворе императора и она была вполне счастлива. Я уверена, что она любила Тиверия, как своего родного сына. Я могу себе представить, как она была горда Тиверием во времена его молодости, когда он правил справедливо и счастливо, и какое огорчение и печаль доставлял ей император, когда с годами становился жестоким, подозрительным, несправедливым тираном. Она, конечно, каждый день предупреждала и предостерегала его, умоляла опомниться. Каково ей было видеть всю бесплодность своих стараний и просьб. Наконец ей стало невмоготу видеть, как Тиверий опускался все ниже и ниже…

Незнакомец с удивлением и вниманием слушал слова молодой женщины; он даже слегка нагнулся вперед, чтобы заглянуть ей в глаза, но она не поднимала взора и говорила тихо и кротко.

– Ты, может быть, права, говоря так о Фаустине, – сказал он, когда она замолчала. – Вряд ли Фаустина была счастлива при дворе. Но удивительно то, что она покинула Тиверия в глубокой старости, тогда как всю свою жизнь терпела его нрав.

– Что ты сказал? – воскликнул виноградарь. – Неужели старая Фаустина покинула императора?

– Она ушла из Капреи, – ответил незнакомец, – никого не предупредив ни одним словом. Она ушла такой же бедной, как пришла когда-то с Сабинских гор; она не взяла с собой ничего из своих царских одежд и драгоценностей.

– И император даже не знает, куда она скрылась? – спросила молодая женщина своим нежным голосом.

– Нет. Никто, наверное, не знает, по какой дороге ушла старая Фаустина. Думают, что она ушла в свои родные горы.

– Знает ли император, почему она ушла? – снова спросила молодая женщина.