Ларе-и-т`аэ

Лерметт стиснул зубы. Иргитер верен себе — даже ради того, чтобы почтить обычай, не совладал со своим высокомерием, погнушался ручной работой. Или он не рассчитывал, что вручать подарок доведется самолично? Разве что так. О том, что Эттрейг мог ошибиться, Лерметт и не помышлял: волчий нос не обманешь. Не только руками Иргитера пахнет перевязь, а и руками мастера — и гораздо, гораздо сильнее. А Эттрейг умница — как же он ловко вышел из неприятного положения. Иргитера обычай за покупной дар велит не благодарить, а в шею гнать... но не затевать же свару прямо на совете. Тем более что Иргитер как раз на нее и набивается — еще и подумаешь, не нарочно ли, не с обдуманной ли дерзостью он пренебрег традицией? Одно только эттармцу и оставалось — не дарителя, а мастера в ответном слове помянуть. Кому надо, тот поймет, и обычай не нарушен, а со стороны вроде и незаметно, придраться ссоры ради не к чему. Умница Эттрейг. Славно, что бессчастного, хоть и мудрого Трейгарта сменит на престоле именно он. И для Эттарма, и для всех восьми королевств это удача — и еще какая!

После королей, преподносивших дары от имени всей державы, а значит, и сопровождающей свиты, настал черед Аннехары. Лерметту было страх как любопытно, за каким чертом в лесах Эттарма может понадобиться аркан — но Эттрейг благодарил, похоже, совершенно искренне.

Арьен, предупрежденный, как и все эльфы, всего за десять дней, буквально потерял покой и сон: так быстро лютню не смастеришь. Лишь к нынешнему утру он отыскал среди своих запасов нечто достойное эттармского принца.

— Это лунная флейта, — чуть смущенно объяснил он, вручая Эттрейгу свой дар. — Я ее давно сделал, да не к руке пришлась... выходит, не мне и предназначалась, а тебе. Ее зовут «Полет стрелы».

— Я и не знал, что ты не только по лютням мастер, — шепнул Лерметт на ухо Эннеари, пока Эттрейг рассматривал изящную флейту.

— Хорошо, если ученик, — шепнул тот в ответ. — Настоящий мастер мне бы за такую работу руки обломал.

По мнению Лерметта, Арьен на себя наговаривал. Тон у флейты оказался очень чистый и очень необычный. Альт-флейты Лерметту слышать доводилось, а вот баритон-флейту он слышал впервые. Низкий звук, темный, прозрачный и мерцающий, как лунная ночь, он и впрямь вызывал в памяти пение эльфийских стрел в полете. Оборотень так и таял от восторга — ну еще бы!

Лоайре ухитрился отличиться и здесь.

— Мой подарок внутри, — предупредил он, преподнося Эттрейгу обворожительной красоты наборную шкатулку.

— Мерзавец! — ахнул Эннеари, хватаясь за голову.

— Почему? — удивленно спросил Эттрейг, переведя на него взгляд.

— А потому, что Лоайре у нас любитель шкатулок с секретом, — едва не простонал Арьен. — Ты ее сперва попробуй, открой!

Эттрейг усмехнулся, повертел шкатулку в пальцах мгновение-другое, а потом безошибочно щелкнул по одному из нижних ее углов. Шкатулка покорно распалась на составные части, явив свое содержимое — кольцо лучника. На лице Лоайре отобразилось такое потрясение, что Лерметт с трудом удержался от смеха.

— Тот не волк, кто в ловушках не разбирается. — Эттрейг в четыре движения собрал шкатулку. — У нас такие часто дарят, но эта и вправду хитрая. Спасибо, Лоайре. Такого подарка я мог ожидать только дома.

Невзначай угадавший лучше, чем надеялся, Лоайре приосанился и запоглядывал гордо на остальных эльфов, не сумевших придумать ничего интереснее, чем неувядающие цветы.