Ларе-и-т`аэ

Что такое тамейрин, Лерметту и самому было любопытно — однако спросить ни он, ни Эннеари не успели: мелодия переменилась вновь, и два кольца танцующих слились, чтобы через мгновение рассыпаться на пары. Эттрейг лихо кружил в танце Илери — эх, ну что бы музыке было перемениться двумя шагами раньше! Лерметту подала руку темноглазая суланка с милой быстрой улыбкой. Арьену не повезло куда больше — ему досталась одна из риэрнских фрейлин. Девица Арьену явно не нравилась — во всяком случае, явно для тех, кто близко знает эльфов, а уж для тех, кто близко знает Эннеари, и подавно. Наверняка Арьен не мог ни простить, ни даже забыть сцену у пруда — Лерметт, увидевший ее глазами Эннеари, и то не может. Но у эльфов о том, как вести себя с женщинами, даже и с самыми мерзкими, свое понятие имеется. Арьен держался с безупречной галантностью. Девица так и млела — не притворно, как Лерметт не раз примечал за придворными красотками, а по-настоящему. Когда ее пальцы встречались с кончиками пальцев эльфа, в глазах ее появлялось мимолетно этакое тающее выражение... что ж, ей полезно. Влюбиться в Арьена она попросту не успеет, он, как и всякий эльф, умеет вовремя повернуть дело так, чтобы дальше легкого флирта оно не зашло. У них, у эльфов, это отприродный дар. Оно и к лучшему — иначе при их красоте да ласковом обхождении девицы бы за ними сотнями хоть в огонь сигали. Нет, всякий эльф умеет пошутить да полюбезничать с женщиной так, чтобы оставить по себе не тоску по неутолимой любви, а всего лишь безобидное и ласковое, как весенний ветерок, воспоминание. Арьен тоже так умеет. Так что никаких безответных любовей и прочих трагедий не предвидится, а девице легкий флирт с эльфом пойдет только на пользу. Арьен ей понравился хоть и мимолетно, зато по-настоящему — лучшего лекарства от лганья, жеманства и манерничанья покуда не придумано.

Когда настало время оставить танцы ради угощения, у плясунов подкашивались ноги, а у музыкантов заплетались пальцы. Лерметт, оказавшийся за столом подле Илери, пребывал от блаженства если и не в небесной обители, то уж в эльфийской Долине наверняка. Он мог отдаться беседе с любимой полностью, ибо сидевшая от него по правую руку Шеррин не обращала на него ровным счетом никакого внимания: рядом с ней сидел Эннеари, и уж он-то не скупился на шутки и любезности. Ее всегда бледное и печальное личико сейчас выглядело оживленным и почти хорошеньким. Лерметт никогда прежде не слыхал ее смеха — и как только Арьену удается смешить ее через два слова на третье? Впрочем, это как раз не странно — куда более удивительно, что риэрнская девица, с которой он танцевал в последнем круге, тоже смеялась его шуткам, причем без малейшей тени ревности или неприязни к адейнской принцессе. Ай да Арьен! Такое только эльфы и умеют — расточать любезности одной женщине так, чтобы и все остальные не почувствовали себя обделенными. Внимание Эннеари принадлежало одной Шеррин, словно цветок в ее руках — но приветливость его, словно аромат цветка, ласкала всех. Риэрнская красавица, сидевшая напротив Арьена, отнюдь не почитала себя обиженной — напротив, она так и подалась вперед, упиваясь прелестью его беседы совсем с другой женщиной.

Зато ее соседу справа, светловолосому риэрнцу по имени Териан — тому самому, что запугивал Шеррин возле пруда — подобная идиллия пришлась явно не по вкусу. С каждым новым словом Эннеари он все приметнее мрачнел, будто Арьен не шутки шутил, а зачитывал риэрнцу список пыток, предстоящих ему перед скорой и лютой казнью. Внезапно рука Териана скользнула к руке девушки. Лерметт думал, что Териан хочет исподтишка дернуть ее за рукав — дескать, нечего тут на всяких эльфов глазеть! — но нет: он стиснул ее руку изо всей силы. Девушка замерла. Кровь так и кинулась ей в лицо и почти сразу же отхлынула, оставив по себе неровную бледность; глаза полузакатились. Уже вскакивая с места, Лерметт ожидал услышать крик боли, но девушка только тихо, еле слышно ойкнула — о Териане это говорило многое.

Не один Лерметт — многие рванулись к Териану. Но Эннеари успел первым, хотя и не думал подыматься с места.

— Оставь! — окрик Арьена был хотя и негромким, но таким властным, что пальцы Териана ослабели и разжались сами собой.

Девушка откинулась в изнеможении на спинку стула; краска медленно возвращалась на ее щеки.

— И впредь не советую, — по-прежнему негромко произнес Эннеари. — Узнаю — пальцы отрежу. А потаить ты не сумеешь.

— А ты бы не лез не в свое дело, красавчик! — Териан был и сам недурен собой — но только не сейчас: смотреть на него было положительно страшно. — Своими бы занялся!

— Если при мне обижают женщину — это мое дело, — спокойно возразил Эннеари под общие негромкие одобрительные возгласы. Он не шелохнулся, бровью не повел — но исходящая от него угроза была, казалось, не то что зримой, а и почти весомой — Лерметт диву давался, как это Териан не ощущает ее тяжести.

— Женщину! — хрипло рассмеялся Териан, и Лерметт с ужасом понял, что риэрнец не так пьян, как кажется.