Ларе-и-т`аэ

— Обвинение, как всегда, было ложным — просто очередные жертвы из клана ало-золотых. — Илмерран и виду не подал, что услышал Арьена — даже бородой не повел. — За годы правления Иргитера среди ало-золотых таких мальчиков сгинуло без счету... да и среди черно-серебряных тоже — чтоб из них не успели вырасти толковые соперники. Так ведь ум от возраста не зависит — а опасность заставляет мужать и умнеть очень быстро. Насчет скорости жизни в Риэрне Хайдер ничуть не преувеличил — скорей уж недоговорил. Его жизнь должна была окончиться в тот же день.

— Его пощадили? — удивился Эттрейг.

— Кто — Иргитер? — хмыкнул гном. — Ни за что. Просто за неделю до ареста братьев этот сорвиголова уехал на кабанью охоту. Все сразу же пошло неудачно. Трое охотников погибли, конь под Хайдером со страху взбесился, мальчик не удержался в седле, упал, сломал ногу, вепрь ранил его в бок... его сочли мертвым. А он очнулся. Другой бы на его месте не выжил, но у Хайдера воля к жизни такая, что на пятерых хватит. Соорудил себе что-то вроде костыля... где шел, где полз... сбился с пути, угодил в болото...

Шеррин ахнула.

— Правильно мыслите, ваше высочество. — Большей похвалы Илмерран не знал. — В тамошнее болото. Раненый. Как-то все же выбрался — уже в полубреду.

— Неудивительно — с такой раной, — промолвил Сейгден.

— С такой лихорадкой, — педантично поправил его гном. — Из болота он выполз с гнилой горячкой. Домой его кое-как доставили... но вы же знаете, что такое гнилая горячка.

Эннеари кивнул. Что такое гнилая горячка, знал даже и он. Более заразного недуга мир людей не порождал — и более смертоносного тоже. Эльф, если только он не целитель, может излечить человека от гнилой горячки не меньше, чем за полдня непрерывных усилий — а это о чем-то говорит.

— Хайдера не согласился бы взять под арест ни один стражник. Пытать и казнить его не взялся бы ни один палач. Да и зачем? Довольно предоставить мальчика самому себе. Пускай догорает в бреду.

Лерметта передернуло.

— А Хайдер выжил, — глухо произнес гном. — Пришлось выжить. Потому что его отец казни двоих сыновей не перенес. Оставалась мать, потерявшая не только детей, но и мужа... и невеста брата. Бедняжка едва не сошла с ума. Ее уже и лекари пользовать начали — само собой, без толку. Хайдер только-только очнулся, еще и ходить не мог — так он велел себя к ней отнести. Она распорядилась не пускать никого... Хайдер встал с носилок, схватил их и вышиб ими дверь.

— Ого! — невольно вырвалось у Сейгдена. Как опытный воин, он хорошо знал, что такое боевая ярость, которая и мертвого в сражение поднимет.

— Говорил с ней Хайдер часа полтора. О чем — никто не знает. Но в рассудке он ее удержал. Между прочим, истории на том не конец.

— Да? — выдохнула Шеррин.

— Спустя два месяца она вышла за него замуж, — сообщил Илмерран. — Даром что она Хайдера на два года старше, он совсем мальчик для нее тогда был — а вот поди же...

— Я ее понимаю, — тихо сказала Шеррин.

— Я, как оборотень — тоже, — кивнул Эттрейг. — Просто мне виднее. В этом парне жизни, и верно, на пятерых. Какая женщина устоит? Тут не в возрасте дело. Я бы с ним в любви соперничать не хотел.

— Так и есть, — кивнул Илмерран. — Она в нем души не чает. Свадьбу сыграли очень тихо, почти незаметно, гостей было мало — но Тенгит среди них был. Кто из них двоих кого вычислил, сейчас сказать трудно, но тогда эти двое и спелись. Тенгит ведь сам черно-серебряный, а женился на девушке из ало-золотых. Тайком, конечно. Дальний родич короля вошел в семью врагов короля. Прямой смертный приговор — да еще какой! Тенгиту и Хайдеру сама судьба велела рука об руку сражаться. А после того, как они примирили старшее поколение обоих родов — разумеется, опять-таки втайне — заговор был просто обречен на успех. Заговор детей и стариков. Детей, отказавшихся умирать, и стариков, которые устали хоронить. Молодая ярость и старческая осторожность. Юный свежий ум и стариковская опытность. Подобное сочетание таланта и методичности не могло не преуспеть.

Эннеари взглянул на дверь, не так давно закрывшуюся за Хайдером, перевел взгляд на тела Териана и Иргитера и с такой злостью вытолкнул воздух сквозь стиснутые зубы, что все невольно вздрогнули.

— Эй, ты что? — окликнул его Лерметт. — Приди в себя! Они уже мертвы.

— Вот именно, — отрезал Эннеари. — Впервые в жизни мне жаль, что эльфам запретна некромантия. Я бы хотел поднять эту мразь... чтобы убить еще раз.