Ларе-и-т`аэ

— Только носить его надо не на поясе, а за спиной, как у нас, в Эттарме, — уважительно добавил Эттрейг. — Сочту за честь добавить к мечу такие ножны и перевязь.

Один только Лерметт не сказал ни слова. Он стоял, чуть покачиваясь с пятки на носок, и очень внимательно рассматривал оба мертвых тела.

— О чем задумался, Лерметт? — окликнул его Эннеари.

— О том, хорошо ли работает амулет Илмеррана и все ли он запомнил, — отозвался Лерметт. — Нам ведь еще придется объяснять остальным, как именно Иргитера удар хватил.

— По-моему, удар хватил вовсе не Иргитера, а Териана, — удивился Арьен.

— Да? — ядовито возразил Лерметт. — А что же это, по-твоему, было? Яд? Кинжал? Молния небесная? Самый настоящий удар... кулаком. Твоим, между прочим. Ты хоть пальцы себе не отбил?

— Нет, конечно, — отмахнулся Арьен. — А хоть бы и отбил — что за беда? Это ведь не нож под лопатку. Свет и Тьма, Лериме — ведь не первый день знакомы, а ты меня то и дело за человека принимаешь!

Лерметт покраснел.

— Но с королями объясняться все равно придется, — торопливо произнесла Шеррин, возвращая меч Сейгдену. — Даже невзирая на амулет — придется.

— Может, и нет, — возразил Илмерран, входя в покои. — Если я не ошибся и вести, которых я жду, окажутся именно такими, как я полагал, объяснение окажется существенно легче.

— А когда мы это узнаем? — живо поинтересовался Лерметт.

Гном пожал могучими плечами.

— Если мои расчеты верны — сегодня. С минуты на минуту. Но это зависит...

— От чего? — полюбопытствовал Арьен.

Илмерран бросил на него уничтожающий взгляд — из тех, которыми оглаживал недоучек, посмевших задать совершенно идиотский вопрос, обличающий всю бездну их невежества.

— От погоды, разумеется, — нетерпеливо бросил он. — А она не благоприятствует. Правда, я и это учел — но ведь всегда может случиться нечто неучтенное.

Арьену страх как хотелось узнать, что же такого неучтенного Илмерраном может случиться, но он все же сдержался.

— Да где эти бездельники? — почти уже сердито буркнул гном. — Ничего нельзя поручить!

— Можно! — возразил заснеженный Лэккеан, влетая в комнату. — Вот они! Одного взял я, другого Илери. Только они не бездельники.

— Не они, а вы, — отрезал гном. — Такое пустяковое дело — и столько времени возились. Я бы справился на целых три минуты быстрее. — Тут он ухмыльнулся так, что борода веером пошла. — Отлично! Молодцы, вы оба. Где они?

Лэккеан вынул из-под плаща небольшую клетку, где на жердочке сидели бок о бок два усталых голубя. На почтовых они не походили совершенно. Ничего общего с великолепными белыми птицами — заслуженной гордостью любой почтовой голубятни. Да таких голубей на любой городской площади десятки, если не сотни! Один — серый, как ненастное небо, с угольно-черными перьями в хвосте, и другой — цвета мокрого прибрежного песка с рыжевато-коричневыми подпалинами. Ничего особенного. И все же эти две птицы были почтовыми — ведь лапку каждой из них обвивала полоска тончайшего, великолепно выделанного пергамента, закрепленная крепко-накрепко.

— Это не наш голубь, — напомнил Лерметт, когда Илмерран вытащил из клетки рыжего.

— Разумеется, — отрезал Илмерран, аккуратно освобождая лапку птицы от послания. — Это риэрнский. Ты хоть и доктор наук, Лериме, но иногда говоришь сущие глупости. Вообще-то почтовый день у Риэрна сегодня, но я караулю птицу вот уже третий день... мало ли что. Если мои расчеты верны, Иргитеру не стоило получать это послание. А теперь оно его покойному величеству и всяко ни к чему.

Ошарашенному воображению Эннеари мигом представился Илмерран, размахивающий шестом на крыше голубятни — борода сбита на сторону, ветер треплет ее, словно флаг, из ее глубин вовсю несутся призывные вопли... несусветное зрелище.

— Зачем? — ошеломленно вопросил он. — По-моему, для такого дела довольно пары опытных голубятников.

— А по-моему, нет, — огрызнулся гном, возвращая голубя на место. — Я никогда не делаю того, что может с большим толком сделать другой. Чтобы посадить вот этого рыжего, нужен, самое малое, один маг... ну, или пятерка эльфов. Это ведь не просто почта, а тайная.

— А в чем разница? — полюбопытствовал Лэккеан.

— В том, что птицы приучены не к голубятне, а к рукам, — ответил из дверей Алани. — Они приучены лететь к определенным людям и только к ним. Я бы, кстати, посадить рыжего не сумел. Этому меня не учили.

— И не станут, — бормотнул Илмерран, снимая второе послание. — На это твоих магических способностей никогда не хватит. У тебя совсем другой дар. Лэккеан, с тебя течет, как с сосульки над сковородкой. Отнеси птиц на голубятню и отправляйся отдыхать. И остальные четверо — тоже.

Отдыхать Лэккеану не хотелось: ведь ради этого надо уйти... уйти из покоев, где уже произошло нечто необыкновенное... и — как знать — может, и еще произойдет. Но пререкаться с гномом... тем более с Илмерраном... нет уж, увольте!

— Когда мы будем показывать амулет в Совете Королей, я разрешу вам присутствовать, — хмыкнул Илмерран, перехватив его взгляд. — Ты ничего не теряешь.