Ларе-и-т`аэ

— Почему только вы? — возмутился Эннеари. — Я тоже.

— Лежа в постели? — приподнял бровь оборотень.

— Нет, — усмехнулся Эннеари. — Я уже почти в порядке, голова только кружится — но сесть в седло я смогу. А когда вернемся, мне только умыться останется. Это закрытые раны заживают долго, а открытые... чем тяжелее рана, тем быстрее она исцеляется.

— Год назад ты так не умел, — задумчиво произнес Лерметт.

Илери сердито фыркнула.

— Именно, — хмыкнул Арьен. — Думаешь, когда моя дражайшая сестра узнала, что я едва без ног не остался, она мне хоть минуту покоя дала? Да меня Илмерран, и тот никогда так не тиранил!

Упомянутый гном воззрился на бывшую ученицу с потрясенным уважением. Заставить непоседу Арьена не только учить урок, но и выучить его... на такой подвиг ни один гном не способен!

— Конечно, таким целителем, как она, мне не бывать, — продолжал между тем Эннеари, — но продержаться на первое время, а потом помочь целителю — сколько угодно. Я действительно могу ехать. И если мы хотим в этом деле разобраться, лучше на потом не откладывать. Правда, его риэрнское величество не из ранних пташек, до полудня его даже показательной казнью не выманишь, но лучше поторопиться. Очень уж интересно, что они с Терианом на два голоса споют, когда увидят меня целым и невредимым.

Лерметт перевел взгляд на Илери. Она ответила ему утвердительным кивком.

— Держи. — Лэккеан неловко сунул Арьену в руку разорванное ожерелье. Сама мысль том, что он держит чужое ларе-и-т'аэ, приводила его в немыслимое напряжение, и он явно не чаял, как избавиться от ожерелья — а разговор, как назло, свернул в другую сторону.

Эннеари на мгновение стиснул в ладони окровавленный трофей. Вот она, горстка камней и деревяшек, за которой он пришел под нож и петлю... то, что его тело еще вчера считало частью себя...

Ладонь его разжалась, и ожерелье упало на снег.

— Не нужно, — усмехнулся Эннеари. — Разве что на память.

— Но... — задохнулся Лэккеан. — Это... это ведь твое ларе-и-т'аэ...

— Нет, — коротко ответил Эннеари.

— Нет?! — остолбенел Лэккеан.

— Нет, — хором откликнулись Илери и Лерметт и невольно улыбнулись нечаянному совпадению.

Эннеари сжал прохладные пальцы Шеррин чуть сильнее и обернулся к ней.

— Вот ларе-и-т'аэ, — сказал он тихо и так просто, что не поверить ему было нельзя. — Верно, Лериме?

Оба Лериме — и Лерметт, и Илери — согласно кивнули. Так согласно, словно представляли собой единое целое и слитный разум.

— А что это такое — ларе-и-т'аэ? — полюбопытствовал Эттрейг — вместо Шеррин, окончательно потерявшей дар речи.

— То, без чего нельзя жить, — неуклюже ответил Ниест.

— Так что имей в виду, Шайри — если ты при первой же возможности не повиснешь у меня на шее взамен этого шнурка с камешками, жизни мне не будет, — улыбнулся Эннеари.

Слова его могли показаться шутливыми и даже ехидными — но в голосе звенела такая неистовая, такая беззащитная, такая искренняя нежность, словно кроме них двоих с Шеррин на всем белом свете сейчас не было никого.

— Только эльф может улыбаться так обольстительно, когда у него вся морда в крови, — пробурчал себе в бороду Илмерран. — Арьен, ты неисправим.

У него за спиной раздался внезапно приглушенный снегом стук копыт, и гном обернулся.

Исцеленная Илери соловая кобылка, забытая впопыхах на лесной дороге, решила отыскать наездницу. Она шла, бойко перебирая стройными ногами и помахивая хвостом, и никак не могла взять в толк — почему при ее появлении все сначала подскочили на месте, словно это и не она, а чудище какое, а потом сразу столь же необъяснимо успокоились. Ну, да у этих двуногих вечно в голове какие-то странности.

Глава 14 Залетная птица

— Н-ну-у... не знаю, — с сомнением протянул Сейгден. — И так уже сколько времени потеряли.

— Время у нас покуда есть, — заметил Эттрейг. — Но в обрез.

— Как будто еще несколько минут что-то изменят! — яростно возразил Эннеари.

Каждого из этих людей, а уж Лерметта тем более, он бы поодиночке уговорил. Но всякий раз, когда ему приходилось убеждать в чем-то не одного, а сразу нескольких людей, Эннеари неизменно терялся. До сих пор, несмотря ни на что — терялся. Будь другие эльфы рядом, возможно, он нашел бы, что сказать — но Илмерран самым непререкаемым образом отправил и четверку друзей и Илери по каким-то неотложным делам. Объяснять, куда и зачем он их разослал, гном не удосужился, да и спрашивать было некогда.

— Почему ты так настаиваешь? — удивился Лерметт.

— Да я просто не могу дозволить, чтобы Шайри вошла к Иргитеру в таком виде! — возмутился Эннеари.

— А чем тебе такой вид плох? — поинтересовался Лерметт.

Вид, и в самом деле, не шел ни в какое сравнение с прежним. Вернуть изуродованные брови и ресницы в их обычное естество для Илери труда не составило — да и что это для эльфийской целительницы? Ведь не рана, в конце концов. А если глянуть, что за кудри скрывались под натянутым на самый лоб стоячим чепцом... нет, все-таки надо быть эльфом, чтобы под таким маскарадом углядеть эту своеобразную, ни на что не похожую красоту.