Ларе-и-т`аэ

Орвье очень постарался как можно незаметнее вызнать у риэрнской красотки, где же располагается сей тайный приют утех — а если он не ошибся, то и наемников. Девица мило закатывала глазки, надувала губки и очень старалась выглядеть знающей и осведомленной, чтобы тем вернее понравиться своему строптивому кавалеру. Она выложила все, что знала... вот только знала она очень и очень немного, а уж в лесных тропах не разбиралась и подавно. Нет, вот если бы ему о дорожных приметах рассказал человек и в самом деле сведущий — да хоть тот же Эттрейг, к примеру! — Орвье бы при всей своей растяпистости всенепременно домик нашел... ну, не с третьей попытки, так с четвертой наверняка. Но полагаться ему приходилось исключительно на сбивчивые россказни несведущей и неумной девицы. У Орвье мало-помалу возникло ощущение, что если он и дальше будет следовать ее путаным указаниям, то выбредет как раз к суланской границе. Послезавтра.

— Холодно, — поежился он. Не для того, чтобы пожаловаться — да Орвье бы лучше десять раз умер, чем показал себя перед Аннехарой нытиком и слабаком! Просто их долгое молчание начинало Орвье утомлять.

— А это хорошо, — невпопад, как показалось принцу, отозвался аргин.

Орвье удивленно глянул на него.

— Когда холодно, нужен огонь, — пояснил Аннехара. — Не маленький потаенный костерок — огонь в очаге. Днем топить опасно, дым могут увидеть. А сейчас почти уже стемнело, людям в лесу взяться неоткуда. Можно затопить очаг. Сильно затопить.

Орвье прикусил невольную улыбку. О стойкости и выносливости жителей Правобережья степняк был самого что ни на есть низкого мнения. Но... да, он прав. Заморозки в этом году ранние, нежданные. С утра еще осень стояла, а сейчас снег так хлопьями и валит. Наверняка обитатели таинственного домика за день настучались зубами вволю. И не захотят они обойтись одним-двумя убогими полешками, дрожа возле слабенького огонька. Побольше, пожарче — чтобы поскорей прогреть дом... да, Аннехара прав. Дым будет далеко видать.

— Залезть сумеешь? — Аннехара кивком указал на высокое дерево.

Орьве задрал голову, обозрел вершину дерева и судорожно сглотнул.

— Не думаю, — честно сказал он. — Но придется.

С этими словами он отвернулся, чтобы спрятать свое побледневшее лицо, и решительно направился к дереву. Одобрительной усмешки Аннехары он не увидел.

Ни тогда, ни потом Орвье так и не понял, как ему удалось долезть до вершины и спуститься и при этом не сверзиться. Лезть на дерево в подбитых мехом перчатках оказалось очень трудно — а голыми руками хвататься за обжигающие холодом обледенелые ветви ничуть не легче. А там, на вершине, где ветер так и налетает на тебя, словно охотничий пес, и лижет щеки своим мокрым ледяным языком, и вертится весело, и метет белым снежным хвостом то и дело прямо в глаза, мешая разглядеть хоть что-нибудь... Орвье едва не отчаялся, когда ему наконец-то удалось различить в сумраке лилово-серый палец дыма, протянутый к темнеющему небу.

— Видел? — коротко спросил Аннехара, когда Орвье, порядком заснеженный и слегка ободранный, задыхаясь, едва не кубарем скатился с нижней ветки.

Орвье кивнул.

— Он там, — так же коротко бросил он, стараясь отдышаться, и указал рукой.

Орвье от души надеялся, что Аннехара не станет спрашивать, верно ли он запомнил направление. Верно — и очень старательно. Ему ну никак не улыбалось заново лезть на дерево, обнаружив, что они снова сбились с пути.

Аннехара и не спросил.

— Далеко?

— Не очень, — помотал головой Орвье. — Думаю, не больше часа — это если пешком. Верхом, наверное, быстрее.

— Не знаю, — хмыкнул Аннехара. — То ли дело — степь. А в этих ваших лесах иной раз выходит пешком не больше часа, а верхом не меньше дня.

Впрочем, тревожился он напрасно. И направление Орвье запомнил правильно, и дорога не преподнесла ни болотца, покрытого тонкой коркой некрепкого еще льда, ни бурелома непролазного. А как только в воздухе явственно послышался легкий запах дыма, и Орвье убедился, что желанная цель наконец-то близка, Аннехара мигом покинул седло и молча, одним лишь движением руки велел Орвье последовать его примеру.