Ларе-и-т`аэ

Еще бы не умелая! Териан подхватил обмякшее тело эльфийки левой рукой, не отнимая правой от рукояти стилета, и аккуратно уложил его на снег. Сам он опустился рядом и присел на корточки, по-прежнему держа руку на рукояти. Незачем покуда стилет выдергивать. Успеется. Эльфы, они живучие... нет уж, лучше погодить для верности. А может, надо было добавить под лопатку? Да ладно, ерунда. И так сойдет. Уж извини, красавица — в таких делах живых свидетелей оставлять не след... а живых подельников — тем более. Заманила ты для меня парня — и будет с тебя... я с ним и сам разобраться сумею. И не так, как с тобой, а в полную сласть. Тебя-то я пожалел... хотя, строго-то говоря, и не за что. За то разве, что сама пришла... ну, да ведь мало ли кто сам ходить умеет — так и что, всякого теперь щадить?

Бессильная рука Джеланн словно стелилась по снегу. Вот так же точно она ниспадала с края постели... интересно, все ли эльфийки так умеют — льнуть, стелиться, течь, ниспадать? Или это умела только Джеланн? Неплохо бы выяснить. А почему бы и нет? На этой лужайке такие ягодки растут — одна другой слаще! И ходить далеко не надо. Все рядышком, можно сказать, под боком — выбирай любую. Крепкие, как орех — но гибкие, хоть узлом завязывай. Не чета придворным красоткам, которые только и норовят в обморок хлопнуться. Нет, такая в беспамятстве валяться да пищать не станет... поди еще добейся, чтоб она голос подала. Боевой лук, а не женщина. Такую можно ломать долго. Очень долго.

Териан облизнул пересохшие от мысленного наслаждения губы, поправил и без того безупречно уложенные светлые волосы. Ему всегда приходилось ломать этих надменных мерзавок, всегда. Ни одна не приходила к нему по доброй воле. Они имели наглость отказывать ему... ну, да ничего. Сами же потом криком кричали, умоляя Териана согласиться. Если умеючи за дело взяться, любая умолять станет. Твари безмозглые. И какого рожна им, спрашивается, надо? Ума? Красоты? Силы? Так у Териана все это есть, и даже с избытком. Зеркала не лгут — разве есть во всем Риэрне хоть одно лицо с такими безупречными чертами? Можно подумать, он чем-то хуже ненавистного эльфа! Ничем... слышите — ничем! Так ведь нет же — к эльфу красотки так и льнут, так и липнут, аж глядеть противно, а от него, Териана — шарахаются. Сами не знают, что им нужно. Никто и никогда не отдавался ему добровольно — кроме Джеланн... эта оказалась поумнее других... дура набитая.

И сам он тоже хорош! Прежде Териан чувствовал себя постоянно униженным — и почему, спрашивается? Неизменное пренебрежение — ни одна, ну ни одна женщина его не хочет! — доводило его до бешенства. Было бы из-за чего беситься. О да, он до подколенной дрожи был благодарен Джеланн за то, что она выбрала его сама... пожалуй, он благодарен ей и сейчас — за то, что он понял в ту, первую их ночь... а еще за то, что уж теперь-то колени у него не подгибаются. В ту ночь сердце билось так неистово, что эхо его биения подкатывало под самое горло. Вот она, женщина, достойная Териана — и она выбрала его без принуждения... а всякая там бледная немочь придворная может утереться своими драными подолами! Право, есть чем гордиться — да разве хоть до одного из смертных снизошла такая неземная красота? Ну да, вон королю Лерметту одна такая глазки строит — но ведь он ее покуда не заполучил. Уж если мужчина заполучит желанную женщину, не так он на нее смотрит. Нет, издевается над ним его красотка, голову венценосную морочит — и только. А Териану никто голову морочить не посмеет. Уж он-то свое получил — да вдобавок пальца о палец ради этого не ударил. Сама пришла, сама... и кровь струилась по жилам, неслышно грохоча... Териан, как дурак, обмирал от этого грохота — до той минуты, когда Джеланн прильнула к его груди.