Лагерь

— Не заводи старые песни о главном! Мы оба знаем, что помощник Магды — Владимир. Я перепроверил списки: на три старших отряда — один Владимир!

— Хорошо, но Мечников — не наш клиент. Ясно, как дважды два!

— Мне — нет, — отрезал Леша.

— Инкогнито курит, а у Вовки астма. Видел, распылитель с лекарством? Сигаретный дым провоцирует астматический кашель. Раз затяжка, два — и можно отправляться за дымком — в небо.

— Притворяется, гадюка! Мол, я такой бедненький-несчастненький безобидный мальчик. Волк в овечьей шкуре!

— Очередной приступ может погубить Вову! Пожалуйста, не совершай поступков, о которых пожалеешь!

— Пожалею? А Мечников жалеет о том, что прикончил Олесю?!

Настя вновь обернулась на Вову — физрук поручил ему доставить баскетбольные мячи и гирьки в лаборантскую, и Вова с гераклическими усилиями поднимал спортивное оборудование, и шатался под непривычным весом. Гиря диктовала маршрут тщедушному пареньку, и тот волочился за ней, как бычок на привязи.

— Ты что, слепой? Вова еле килограмм поднимает! А для убийства следует обладать физической сноровкой, как минимум! В среднем человеческое тело весит порядка пятидесяти — шестидесяти килограмм! Навесь на Мечникова полцентнера гирек — и он дальше сантиметра не продвинется!

— Фигня твои доводы, вот моя мать смотрела криминальный сериал по телеку, так там мужик волочил тело по ступенькам за руку и притарабанил аж на шестнадцатый этаж!

— Да, но в таком случае остались бы явные приметы: ссадины, ушибы, травмы. У Олеси не было таких повреждений.

— Ага, так тебе взяли и выложили правду на блюдечке с голубой каемочкой! Никто, кроме Вонючей Жабы, не видел тела. Ради дурацкого дохода, нам могут сказать что угодно: самоубийство, несчастный случай…Олесю убил Мечников, и точка!

— Ладно, допустим. Но в записке было «Не ты убила, я убил…».

— И что?

— А то, что Мечников — фактический соучастник и по уши влюбленный мальчик. Он хвалится тем, что мужчина, защитник, герой, который доблестно перекладывает вину на свои плечи. А на самом деле — это фарс. Ну, посмотри же!

Вова вернулся на трибуну и, не успел присесть, на возвышение взобралась Катя и что-то спросила у одноклассника. Вова покраснел пуще светофора и склонил взгляд со скромностью, а Настя сказала с ехидством:

— Типичная картина: маньяк-убийца в естественных условиях обитания! Все еще сомневаешься?

— Ну, не знаю…

Леша ступил на стезю раздумий и, вполне вероятно, принял бы верное решение, если бы не Жанна, закатившая концерт по заявкам. Леша опамятовался, чмокнул Настю в щеку, что выглядело не менее странным, чем помощь Жанны и улизнул.

…К противоположной площадке, располагающейся перед административным корпусом, причалил роскошный, до блеска начищенный БМВ. Автомобиль облюбовал центр парковки и воздвигся, как четырехпалубник на пустом поле морского боя. Сперва вышел мускулистый в джинсах. Обошел капот и открыл заднюю дверь.

Элегантная трость с набалдашником удостоверилась в безопасности, прощупала местность и позволила хозяину трости ступить на бетон. Появилась нога в лаковой туфле и лощёной штанине, обрезанной границей дверцы.

Эффектно. Немолодой мужчина в сером костюме тройке приосанился и просканировал объекты на местности: остроугольные многоэтажки, ангары и мусорные баки, тянущиеся вдоль рабицы, резные лавочки, перемежающиеся с беседками, примерившими потускневшие осенние шляпы и мозаику зеркал, раздробивших лес на искаженные квадраты. С покровительственным радушием поприветствовал слияние эпох, щелкнул брелоком, поправил галстук и захромал к ближайшей постройке, с золотистой табличкой «Административный корпус».

Перед тем, как зайти в вестибюль, мужчина добротно поскреб подошвой о коврик и с толикой недоразумения воззрился на вычурный палац, навевающий атмосферу Лувра.

— Экстравагантно. В мое время лагеря выглядели иначе, — сказал мужчина, не обращаясь, собственно, ни к кому. Красная ковровая дорожка, застилающая бежевый палац, пробуждала в госте особое недоразумение. Гость не ведал, что дорожку в экстренном порядке доставили из Москвы, за десять минут до телефонных переговоров, вызвавших повсеместную панику у руководства лагеря. Наталья Петровна и еще с десяток заведующих повылетали из кабинетов с выпученными глазами, как курицы, свалившиеся с насестов и заклокотали наперебой. Слыхали последнюю новость?! Спонсор! Собственной персоной! Лишнее — выбросить, нужное — купить, зелень— полить, белье — сменить, меню — переписать, контейнера — опустошить. Как это, вывоз мусора ожидается завтра? Ладно, контейнера опустошить, отходы — огородить, помещения — запереть. Возникла трудная задачка, как реагировать, если спонсор уклонится от маршрута? В срочном порядке произвели поиск экскурсовода, и вот неурядица. Соловушки, заливающиеся трелями о любви к меценату, заквохтали о куче накопившихся дел и схоронились за горами документов.

Встреченный молчанием пустынного вестибюля и хандрой вахтера, насчитавшим восемнадцатую ворону за окошком, мужчина настойчиво пошаркал о ворс и деликатно кашлянул:

— Милейший…Не подскажете ли, где приемная директора?