Лагерь

От размышлений разболелась голова. Настя запретила себе думать о Малине, по крайней мере, до лагеря и попросила Яну Борисовну позвать врача. Вновь подташнивало, и грудную клетку выламывало, хотя диагностика не выявила ни ушибов, ни вывихов, ни переломов.

Вожатая охотно повиновалась. Видимо, ей надоело скучать у койки и создавать мнимую видимость беспокойства. Когда она вышла, Антон пересел ближе и бережно взял Настину руку.

— Обещай, что переведешься в другую школу, — произнес он надломленно.

— Мне надо обратно, — несогласно сказала Настя.

— Зачем? От рекламных лозунгов и заманух там три процента правды.

— Мне надо обратно, — тихо и настойчиво повторила Настя.

— Демьяненко и Ширяева мертвы. Артемьева исключили. Нас трое. И нас выкашивают, будто мы сорняки.

— Ты знаешь, кто выкашивает?

— Без понятия, — сказал Антон и отвел глаза.

— Тебе Яна рассказывала что-нибудь?

Антон фыркнул с напускной беспечностью, и Настя расслышала явное презрение к вожатой:

— У Яны беспробудный делирий[8], я вообще перестал воспринимать половину того, что она говорит. Так что, если она сболтнет какую-нибудь ахинею, дели ее слова на шестнадцать.

— А Матвей?

— Боже, — простонал Антон, вскакивая на ноги. — Какая разница? Беги до Москвы не оборачиваясь. Забудь про Матвея! Забудь про Олесю и Жанну! Забудь про Артемьева и его параноидальные выводы. Благими намерениями…

— Это не паранойя, — так же тихо возразила Настя. — Я докажу.

В палату вернулась Яна Борисовна в сопровождении доктора. Антон резко прервал разговор, и Настя была благодарна удачному стечению обстоятельств. Как бы он ни прикрывался заботой, его советы превращались в наседания. В таком случае Настина слабость была не лучшим подспорьем для сопротивления.

Доктор с птичьим когтем расспросил о хронический заболеваниях, и, не найдя противопоказаний, положил на тумбочку кругленькую пилюлю. Яна наблюдала с коридора, через открытую дверь.

— Нам пора, — сказала вожатая, когда врач покинул палату. — Нужно кое-куда заехать.

— Надеюсь, минуя вино-водочный? — съязвил Антон. Он до сих пор глядел на Настю. С опаской и беспокойством. Яна Борисовна ответила ехидно-приторно:

— Конечно, я подожду в машине.

На удивление, Антон отступил от агитаций. Он с несвойственной заботой поцеловал Настю в щеку и на прощание сделал совсем уж странную штуку.

— Таня сказала, ты без телефона… — Парень достал из кожаной сумки новенький смартфон, стоимостью в полсотни по расценкам каталогов. — Теперь он твой. Сим-карта внутри, я позвоню завтра.

***

— Таня!

Таня выскочила из ванной, с зубной щеткой. Щеки и подбородок перемазаны пастой, на Тане домашний костюм, и одна нога в шерстяном носке.

— Фто флуфилофь?

— Где мои вещи?

— Подоффи. — Таня скрылась в ванной, прополоскала рот и через минуту внятно ответила: — Келлер принес их вчера, забыла? И поставил воооон туда, у шкафчика.

— А почему я тогда их не вижу?

— А ты вообще стала странная, — сказала Таня. Она словила тяжелый взгляд в ответ и извиняющимся тоном проговорила: — Ну, ладно-ладно. Понимаю. Больница, всё такое. Сама после больниц дурею. Просто тебя выписали месяц назад, из него две недели на домашних харчах… — Девушка навесила мечтательную улыбку, очевидно вообразив себя на кухне рядом с папой. Пофантазировала и опять пустилась в извинения: — Таааак, душу завистливую жабу в зародыше. Это от того, что до каникул две недели, а у меня три четверки по физике, и одна по химии, а у Малеевой вообще все пятерки, и она задирает нос, и я боюсь остаться на пересдачу и очень хочу домой, потому что соскучилась по папе, а у него какое-то мега супер-пупер закрученное расследование…

— Танюш…

— И этот дуралей! — сокрушалась Таня, перекладывая мятыми комками Настину одежду из чемодана на полки. — Как рыба об лед! Пересел на камчатку, приклеился к телефону, и залипает на таинственную девчонку! Маша! Маша! Маша! — Таня забросила разноцветный клубок на дальнюю полку и уперла кулаки в бедра. — Кошма-а-ар! Успокой меня, а? Скажи, что он переписывается…ну, не знаю, с сестрой своей что ли, а?

— С сестрой — с сестрой, — убедила Настя, стараясь вложить в голос уверенность, но получилось плохо и неубедительно.

— Да нет, — загрустила Таня и обиженно надула губы. — Его сестру зовут Карина. Зачем обманываешь?

— Ты просила успокоить…

— Может, Матвей влип в Лаврову из второго отряда? Ну, из медицинского класса. Вроде она симпатичная…Но я тоже ничего.

— Ты тоже ничего, — отчужденным эхом повторила Настя. — Его увлечение новой поклонницей даже к лучшему.

— Почему это?!

— Сама посуди, Маша — не Малина. В кои-то веки, Матвей обнаружил злодейскую сущность Малины и сделал адекватные выводы.

— Ты права, — тускло пробормотала Таня и покосилась на кавардак в шкафу. — Извини, я разложу нормально. Просто…Просто… — Она замялась и уныло протянула: — Бесит, понимаешь?

— Понимаю. Кстати, если тебя это утешит — Леша так и не отреагировал на мое признание. Честно говоря, он даже не сдержал обещание. Я скинула ему новый номер и написала во Вконтакте…

— Может, мамуля щемит родительским контролем, чтобы он не соблазнялся лагерными страстями?