Лагерь

— Давай, не отмазывайся. Не подводи публику. Мне повторить вопрос?

— Я прекрасно понимаю с первого раза, — отрубил Матвей ледяным голосом. Он думал осадить дознавателя, но ненароком подхлестнул и перевернул чашу ярости вверх дном.

— Ты подставлял меня ради свихнувшегося вампира! — выкрикнула Таня и лязгнула кулаком по столу.

— Она не вампир, — ввернул Матвей.

— Я не закончила! Вчера ты взял скрипичный футляр и вышел за ворота, я видела! А Вера Викторовна на больничном, и уроки музыки сняли до понедельника. Где ты шнырял?

— Я не обязан отчитываться перед твоим больным воображением, — отрезал Матвей. Его нога заходила ходуном, и пустая посуда меленько задрожала.

— Мы обе видели, как ты уходишь в лес, — глухо возразила Настя. — Полиция завершила работы позавчера, а вчера ты уже…И это после убийства Жанны… — Маша — это Малина, да? — выпалила Таня, и в ее возгласе померещилась мольба. Вот бы Матвей дал железобетонное объяснение своим выходкам, и Машей оказалась Лаврова из второго отряда, и Вера Викторовна выздоровела, а объявление попросту забыли снять. Но Матвей так многозначительно молчал, что становилось предельно ясно: в четверг он гостил в хижине.

— Пошли, Настя, — резко сказала Таня. Она устремилась к вывеске, под красные диоды «Exit» и сорвала пальто с крючка. Ее потряхивало, и она насилу застегивала пуговицы непослушными пальцами. Стремительным движением Таня разрезала молнию на кошельке, вернулась к мальчикам и шлепнула пятисоткой о скатерть.

— Сдачу заберешь себе.

— Тань? — позвал Антон нерешительно, но Матвей поднял ладонь и вяло отмахнулся.

— Пусть чешут, — сказал он себе под нос, а потом спросил с надрывом: — А ты? Автобус пропустишь, Яна нагоняй ввалит.

— Не посмеет, — отрезал Антон и помотал головой. — Я тоже хотел задать тебе вопрос.

— Я весь внимание!

Люди у входа прекратили болтать и с интересом уставились на парней. Со стороны казалось, что эти двое спорят, кому какая девчонка достанется. Если бы всё было так просто…Матвей мог бы вообразить бесконечность вариантов на все темы мира. Кроме одной. Главной. Он сжал пальцы до онемения. Глаза — до фейерверка. Зубы — до скрипа. И неестественно скалясь, просипел: — Ты с ними заодно, а?

— Где Малина?

Матвей решительным жестом отсчитал купюры и вытолкал Антона из кафе. На крыльце придорожной забегаловки из подбитого фонарика подмигивала тусклая лампочка. Матвей выволок Антона на лежалый, затоптанный снег и тычком подпихнул за угол кафе, к завешенным окнам кухни.

— Ты-то чего присобачился?

— В двух словах не объяснить.

— Ну, козыряй словарными изысками, спешить некуда! — Матвей швырком поднес зажигалку ко рту, и затолкал в нагрудный карман пачку с омерзительной картинкой мертворожденного. Будто в очках со старыми, залапанными линзами, он оцепенело смотрел на тлеющий огонек и на дутые куртки прохожих с загрубевшими капюшонами-слизняками. В ушах резонировал шум дороги. Невнятные слова Антона пролетали мимо ватной головы. «Лучший друг на вечер» оступился на полуслове.

— Пошли, — сказал он и подтолкнул к автобусу на Москву.

Москва

Задыхаясь морозом, Антон опрометью лавировал между гирляндами предпраздничного города. В холодном свете столичных окон блекло посверкивали новогодние огоньки. Из подъездов, изъеденных зимним унынием, провожал на работу домофон.

Полчаса тому, они вышли в заснеженное утро из квартиры жилого комплекса. Спустились на стремительном лифте. У выхода пожелал доброго утра вышколенный консьерж в костюме. Солидно. Этот костюм отец Матвея не смущаясь взял бы на международные переговоры.

Прошлой ночью их встречал другой мужчина.

Тогда Антон поинтересовался: передавали корреспонденцию в девяносто первую?

— Была стопка и счета, вчера приезжал молодой человек и, как обычно, забрал. В следующий раз отдать Вам лично на руки?

— Нет, как всегда, — сказал Антон и, переступив порог девяносто первой, объяснил:

— Шофер отца приезжает за почтой. Если он наведывался в четверг — до воскресенья никто не побеспокоит. У нас ровно день.

— И что мы будем здесь делать? — полюбопытствовал Матвей, пытливо изучая безразмерную мраморную студию. Пройдя через удручающе тяжелые каскады арок, он вышел вслед за Антоном на светлую кухню с прозрачными полупустыми шкафчиками и присел на барный стул за пятачком стекла на высокой ножке.

— Вы здесь живете с отцом? — спросил Матвей, не дождавшись, пока его интерес удовлетворят. Антон включил кофемашину и достал из мойки сервизные кружки.