Куратор

– Не обращай внимания на этого бродягу, он через месяц-другой умрет от ветрянки. Слушай, ты, наверное, теряешься в догадках, сделал ли я что-нибудь с теми грубиянами, когда выходил с совком для угля. По-моему, ты решила, что я что-то с ними сделал.

– Да.

– Вот и умница. Значит, ты знаешь, что со мной ты в безопасности и бояться не надо.

Ди все равно было страшно, но она кивнула. Если она признается, что боится, больше Амброуз ее с собой не возьмет, а потом насовсем уйдет жить в Общество, а ее бросит.

Улица шла под уклон. Миновав несколько кварталов, они попали в район, где дома́ стояли тесно друг к другу, а булыжная мостовая сменилась набросанными досками. Ди чувствовала, что они почти на уровне реки: коричневая вода с грязной пеной хлюпала под досками при каждом шаге. Черная плесень пробила двери до самых дверных ручек, а дома были сколочены из разных кусков и досок и заметно кренились влево, будто уклоняясь от удара.

А еще здесь жили десятки кошек. Они смотрели из окон, с карнизов, с безлистых веток чахлых деревьев, с покосившихся заборов, с крылечек, из подворотен, со сломанных бочек или разбитых ящиков. Ди представилось, что по кривым закоулкам и каморкам кривых домишек гуляют целые сотни кошек – теплых, бесшумных и всезнающих.

– Им в этих местах поклоняются те, кто не видел ничего получше, – тихо сказал Амброуз, заметив, что Ди вертит головой, любуясь кошками. В его голосе слышалось презрение, и Ди показалось, что он повторяет то, чему научился от своих друзей из Общества. Она запомнила, что веселый джентльмен тоже не одобрял страсти фокусника к красивому коту, жившему в отеле. – Вот почему они тут кишмя кишат.

Ди хотела спросить, что в этом плохого, – она находила кошек очень любопытными. Вот бы походить за ними, поглядеть, чем они занимаются и где бродят, – сразу видно, что у кошек множество секретов, но Ди пришлось спешить, чтобы не отстать от брата, который ускорил шаг. Они углубились в заболоченный квартал. Амброуз не обращал внимания на приоткрывавших от удивления рты прохожих, угрюмых мужчин в мятых пиджаках и женщин с усталыми лицами и в чиненых платьях.

У ничем не примечательного переулка брат круто свернул влево, увлекая за собой Ди по дощатой дорожке, которая вела к боковому входу в незнакомый дом.

За дверью начиналась крутая темная лестница. Под подошвами скрипели опилки, свет проходил только через дыры в наружных стенах. Слышалось, как напевает женщина, утешая расплакавшегося младенца, а иногда долетал надсадный мужской кашель. Пахло рвотой. Ди закрыла нос ладошкой.

– Не отставай, – сказал Амброуз.

Навстречу им спускалась женщина в платке, несшая влажный сверток из мешковины, перевязанный шпагатом. Ди уловила запах сырого мяса. Шаги женщины были торопливые, частые, и за ее каблуками поднималась мелкая пыль, повисавшая золотыми облачками в узких солнечных лучах, пронзавших дырявые стены.

На площадке второго этажа стоял маленький стол со свечными огарками. В полумраке Ди разглядела какие-то черепки. Она взяла один из них и увидела рисунок части кошачьей морды – вертикальный зрачок и желтый глаз.

– Ты здесь ничего не трогай, Ди, – Амброуз потянул ее дальше. – Нам некогда задерживаться.

Амбре густело с каждым поворотом: к запаху рвоты прибавилась затхлость кошачьей мочи.

На третьем этаже они остановились. В дальнем конце коридора кто-то сидел – силуэт чернел на фоне маленького окошка. Амброуз двинулся туда, Ди за ним. Человек, примостившийся на стуле рядом с последней дверью, курил трубку и зазубренным ножом срезал огромную мозоль на пятке.

– Элджин, – позвал Амброуз.

– Гм, – буркнул тот, не прерывая своего занятия.

Дети молча смотрели, как лезвие ножа проникло под кожу – металл виднелся под полупрозрачным ороговевшим слоем. Мозоль была желтой, цвета лимонной корки. Пепел сыпался с сигареты на фартук с пятнами крови, прикрывавший колени незнакомца. Мужчина шумно сопел своим широким плоским носом.

– Дрянь занятие, но если осторожно, крови не будет.

С пятки медленно отвис лоскут кожи размером с доллар.

Ди поняла, что Амброуз сейчас продаст ее этому ужасному человеку, и стиснула губы, удерживая рвавшийся крик. Она будет вести себя тихо. Если брату так нужно, она докажет, что ей можно доверять.

Когда остался лишь небольшой перешеек кожи, на котором держалась срезанная мозоль, человек перепилил его и щелчком сбросил на пол. Потянув носом, он вскинул на пришедших невеселый взгляд. Лицо у него было рябым, как мягкая земля, побитая коротким дождем, под глазами красные круги, и белки глаз в красных прожилках. Из ноздри свисала желтая капля. Пахло от него нянькиным лекарством и рвотой.

– Снова ты, – бросил он Амброузу. – Порученец.

Несмотря на явные свидетельства обратного, незнакомец говорил так, будто это Амброуз был чем-то тошнотворным. Ди прижалась к бедру брата.

– Я пришел забрать заказ. – Амброуз вынул из школьной курточки комок сложенных банкнот и протянул Элджину. Брат ничего и никого не продавал. Он покупал. – Товар у вас? Весь чистый?

Мясник Элджин воткнул нож в пол и выхватил у Амброуза деньги.