Кукла-любовь

А сейчас он заедет в магазин, купит себе бутылку самого дорогого виски и хорошей закуски к нему. Приедет домой, запрет дверь. Примет ванну, приготовит себе ужин. Не торопясь поест, выпьет, ляжет в кровать и под дремоту, окутывающую тело, позволит мыслям побродить по прекрасному будущему.

А оно у него будет! Точно будет. Он заслужил. И ему нет дела до разных шлюх, будь то его жена или помощница. Они сделали свой выбор, получили то, что заслужили. Он здесь ни при чем. Он хочет и будет счастливым. Один. Сам с собой. Наедине со своими тайными желаниями, которых он никогда никому не озвучивал. Все остальное пусть катится куда подальше. Лев Эдуардович с его боязнью, что начальствующее кресло выскользнет из-под его дряблого зада. Любочка, не пожелавшая жить долго и счастливо, а главное, правильно. Лариса, которой непонятно чего не хватало. Полиция с ее пристальным интересом все равно к кому, лишь бы было на кого статус обвиняемого навесить.

Пусть все катятся! Пусть!

Вечер задался, у него все получилось. Игнат нарочно поехал на лифте, чтобы на эту тварь, проживающую этажом ниже, не нарваться и настроение себе не испортить.

Не нарвался. Не испортил.

Он с удовольствием принял душ, переоделся в домашний костюм из ацетатного шелка. Тот очень приятно льнул к телу, как рука женщины. Игнат с удовольствием оглядел себя в зеркале, выглядит прилично и даже дорого, невзирая на ацетатный шелк. Ничего, пройдет время, и он себе позволит натуральный. А также нежную ласковую женщину.

Вообще, можно считать, день у него задался, если не считать скорбных новостей. И ужин он себе вкусный приготовил. И виски выпил. Улегся в постель в прекрасном настроении, проверил будильник и прикрыл глаза.

Процесс засыпания ему всегда нравился. Ему казалось, что он покачивается в удобной лодке на ласковых волнах. Вот сейчас, еще немного, пара минут, и он уплывет в мир грез. И…

Неужели уже утро? Игнат приоткрыл глаза, протянул руку за будильником, подслеповато щурясь, взглянул. Нет, половина третьего. Кто может звонить в такое время? Совершенно точно у него не было знакомых, которые могли себе позволить разбудить его посреди ночи. Не было и уже не будет.

Вдруг мелькнула мысль о Ларисе, но он тут же отогнал ее. Это бред! Она не позвонит.

– Алло, – осторожно ответил Игнат – номер на мобильном высветился незнакомый. – Кто это?

– Простите, что беспокою, – ответил ему голос майора Чекалина. – Дело не терпит отлагательства.

– Мне звонили из дежурной части, – возмущенно, но тихо отозвался Игнат. – Предупредили, что разговор по поводу гибели моей подчиненной не состоится. И что…

– Речь не о ней, – нелюбезно перебил его майор и затих.

Нехорошо затих. В таких паузах собеседник обычно тщательно подбирает слова. В желудке у Игната сделалось холодно, словно он проглотил кубик льда, который вечером бултыхался в его стакане с виски.

– А о ком, простите? – сипло и невнятно спросил он.

– Речь о вашей жене.

– О Ларисе?! – ахнул Игнат и резко сел в кровати, прищемив задом край пижамной куртки. Дешевая ткань тут же затрещала. Игнат поморщился: не надо было экономить. Как там про скупого? Что он платит дважды?

– А что вы мне о ней собираетесь сообщить в половине третьего ночи, Алексей Иванович?

– Мы нашли ее.

– Нашли? Замечательно. – Он сделал над собой усилие и хохотнул. – И где же она? С кем? Вы всерьез полагаете, что мне интересно об этом услышать посреди ночи? Она сама выбрала свой путь. Определилась с выбором, так сказать.

– Она мертва, Игнат Федорович, – просто, без подготовки, брякнул майор. – Мы нашли ее.

– Что-о?! – он снова неудобно повернулся, и ткань затрещала теперь где-то в районе подмышек. – Как мертва?! Где нашли?! Я ничего не понимаю!

– Поступим так… – Голос у Чекалина сделался усталым, словно с каждым словом из него уходили силы. – Давайте опустим подробности. Жду вас завтра утром у себя.

– Но зачем? – жалобным голосом воскликнул Игнат и закусил край одеяла.

– Поедем на опознание.

– Это… Это…

– Это обязательная процедура, Игнат Федорович. Мне очень жаль.

Майор отключился и даже не спросил, каково ему теперь будет до самого утра? Он живет один, у него никого нет. А если с сердцем сделается плохо? Даже о помощи попросить некого.

– Какая бездушность, – простонал Игнат и встал с кровати. – Какая бездушность!

Тяжело шаркая, будто ноги сделались из свинца, он прошел в кухню, достал из шкафчика бутылку виски и сделал большой глоток прямо из горлышка. Потом поставил бутылку на стол, сел в угол и затих. Взгляд его все время обращался в сторону прихожей. Лариса часто появлялась оттуда, когда он так вот сидел – без бутылки, конечно. Просто он иногда уходил от нее ночью, садился в этот самый угол и затихал, задумавшись. А она через какое-то время появлялась в дверном проеме, медленно передвигаясь по прихожей в длинной ночной рубашке, как привидение. Застывала на пороге кухни, таращила на него заспанные глаза и недоуменно спрашивала:

– Игнат, в чем дело? Почему ты ушел?