Кукла-любовь

Все остальное, включая смерть Любочки, доказать практически невозможно. В итоге, что они могут ему предъявить? Предумышленное убийство жены и покушение на убийство соседки? Второй эпизод тоже доказывать замучаешься. А он еще подумает, писать ли по нему признательное, или нет.

Еще подумает!

Надо было что-то делать, а не стоять, обмякнув всем телом, по колено в снегу. Игнат резко дернулся, услышав над головой громкое карканье, и недовольно сморщился: что за чертов реквием, в самом деле! Он будет еще очень долго жить. И жить хорошо.

Он не напрасно подсуетился: Люба не успела дать ход бумагам, и этих бумаг больше нет. А состояние осталось, и оно теперь его. Все теперь принадлежит ему. И будет принадлежать все то время, что он будет сидеть в тюрьме.

Они будут ждать – его деньги. Больше ему ничего не надо.

В глазах внезапно потемнело, видимо, подскочило давление. Он глубоко задышал, постарался успокоиться. Ничего уже не изменить, так? Надо принять достойно перемену места жительства. Временную перемену! Он даже повеселел.

Когда зрение восстановилось, он обнаружил, что их окружает уже целая толпа народа. Тут вам и милая девушка Маша, сурово поджимающая губы. И симпатичный майор, болтающий что-то о его правах. Ему, юристу, – о правах! Смешно!

Он что-то подписал, согласился на чистосердечное. Сел в предложенную машину с закованными в браслеты руками. Выглянул в зарешеченное окошко.

Симпатичная девушка Маша, кажется, завела роман с не менее симпатичным официантом, ныне сотрудником редакции. О чем-то шепчутся, договариваются. Игнат ясно слышал слова: куранты, мандарины, набережная.

Майор ответил на чей-то звонок, говорит тихо, не разобрать. Но это явно что-то личное: взгляд мягкий, нежный. Что-то – уже громче – обещает кому-то купить по дороге домой. Кажется, речь о шампанском.

Он откинулся на жесткую спинку сиденья полицейской машины, прикрыл глаза. Неожиданно захотелось уснуть и не просыпаться больше никогда.

– Эй, забыл сказать, Игнат Федорович!

В машину сунулся симпатичный ухажер девушки Маши. Кто он там: официант, корреспондент?

– Что еще? – глянул на него равнодушно Гришин.

– Я забыл сказать вам, как я закончу книгу. – Его палец снова принялся расписывать воздух. – В финале муж, подозреваемый в убийстве жены, помощницы, в покушении на убийство своей соседки, попадает в одну камеру с членами общины, которым пришлось долго ломать голову над тем, кто же выкрал карты их могильников.

– И что дальше? – стало так душно, что он с радостью съел бы сейчас горсть рыхлого снега, вымешенного ногами сотрудников полиции в грязную кашу. – И что дальше?

– А дальше? Как судьба распорядится. Либо ему придется отвечать по всей строгости перед сокамерниками, либо придется платить. За все платить! Даже за право спокойно спать ночью. – Валентин уронил руку и неожиданно подмигнул. – Но ему ведь есть чем платить, верно?