Куда уж хуже

Это была просто какая-то денежная лавина. Сначала двадцать восемь штук за трофеи из дома в Каррпорте, затем тысяча триста пятьдесят за «Лексус» оттуда же, и теперь – еще двадцать четыре с половиной тысячи, которые являлись его долей после визита в «Н-Джой Бродвей» позапрошлой ночью. Оказалось, что у миссис Фербенкс очень неплохой вкус на дорогие вещицы. Даже после некоторых трат на себя и Мэй, в загашнике у Дортмундера оставалось еще больше пятидесяти штук. Пришлось о них позаботиться.

Вот почему он торчал под сливной трубой, обустраивая там новый тайник, когда раздался телефонный звонок. «Это Энди,– подумал Дортмундер, пытаясь выбраться из-под ванны.– Ай! Черт возьми! Больно! Это точно Энди!».

Но не тут-то было.

– Привет, Джон! – раздался в трубке приветливый голос.– Это Ральф.

Ральф? Дортмундер был знаком с несколькими Ральфами. И какой из них звонит?

– А, да,– неопределенно ответил он.– Как дела?

– Отлично,– с воодушевлением сообщил Ральф, и тут на заднем плане раздался слабый звон ледяных кубиков о стекло.

О! Значит, это Ральф Уинслоу, другой взломщик, к которому намеревался обратиться Энди, если бы Уолли Уистлер оказался занят. Даже работая с очень сложными сейфовыми замками, Ральф Уинслоу всегда держал в одной руке стакан, наполненный ржаной водкой со льдом.

У него есть предложение? Если да, то Дортмундер вынужден будет отказаться. Макс Фербенкс полностью занимал все его время.

– Что нового? – поинтересовался Дортмундер.

– Я просто звоню сказать, что я с тобой на все сто процентов.

Хотя эта фраза не имела никакого смысла, Дортмундер поблагодарил:

– Спасибо, Ральф.

– Я слышал про ту историю с кольцом.

Брови Дортмундера мгновенно съехались к переносице.

– Вот как?

– И я хочу, чтобы ты знал: такое могло случиться с любым из нас.

– Это точно.– В Дортмундере клокотала злость.

– И вне зависимости от того, с кем это случилось, тот парень – полный говнюк.

– Это точно,– повторил Дортмундер, слегка успокаиваясь.

– И можешь рассчитывать на любую поддержку, чтобы вернуть кольцо.

– Спасибо, Ральф. Я ценю это.

– Если понадобится моя помощь, дай только знать в любое время.

– Я так и сделаю.

– С нами так нельзя обращаться, понимаешь меня?

– С нами? Дортмундер почувствовал прилив благодарности.

– Я понимаю,– сказал он.– И еще раз спасибо, Ральф.

– Ну ладно, мне пора. Увидимся.

– Конечно,– ответил Дортмундер и вернулся обратно под ванну, размышляя, что жизнь не так уж и плоха, несмотря на многочисленные царапины и ссадины, являющиеся итогом его плотницких работ. Через пять минут опять зазвонил телефон.

– На этот раз точно Энди,– проворчал Дортмундер, выкарабкиваясь из-под ванны.– Ой! И почему бы ему не прийти сюда, если у него назрел разговор? Помог бы заодно.

Но это вновь оказался не Энди.

– Джон? Это Фред Ларц.

– О, привет, Фред! Как поживаешь?

Фред Ларц был водителем, точнее, раньше был водителем. Но по негласной договоренности между его друзьями, они по прежнему считали его таковым, хотя он больше не садился за руль с того памятного дня, когда, возвращаясь в подпитии со свадьбы кузена, повернул не туда со скоростной магистрали Ван Вик и оказался на взлетной полосе номер 17 аэропорта Кеннеди, где в этот момент совершал посадку рейс «Истерн Эйрлайнз» из Майами. После выписки из больницы он сильно изменился, хотя для всех остальных оставался тем самым Фредом Ларцем, лучшим специалистом по отрыву от полицейских погонь. Только теперь за рулем находилась его жена Тельма, а он всегда сидел рядом и помогал советами. Таким образом, Фред теперь был как бы един в двух лицах, и никто против этого не возражал. (Кроме того, хотя никто этого не говорил вслух, Тельма оказалась более классным водителем, чем Фред в лучшие годы).

– Все в порядке, Джон,– произнес Фред.– Я просто хотел сказать, что мы с Тельмой в курсе твоей проблемы и считаем, что это отвратительно. Ты не должен оставить это безнаказанным.

– Ты имеешь в виду... э-э-э... кольцо?

– Ну да. Мы с Тельмой полностью на твоей стороне, и если тебе понадобятся наши услуги, звони без колебаний.

– Спасибо, Фред.

– Позвонишь?

– Непременно.

Они попрощались, а через пять минут вновь раздался телефонный звонок.

– По-моему, мне чересчур много сочувствуют,– сообщил Дортмундер своему молотку и, бросив его, выбрался – ой! – из-под ванны. На этот раз звонил Джим О’Хара, специалист широкого профиля, типа Гаса Брока или Энди Келпа. Он также услышал об украденном кольце и жаждал выразить свои соболезнования и заверить в солидарности. Дортмундер поблагодарил его, повесил трубку и решил некоторое время не возвращаться под ванну. Вместо этого он открыл банку с пивом и в ожидании уселся у телефона.

У кого-то оказался слишком длинный язык – у Гаса или Уолли Уистлера. Или у обоих. Или, к настоящей минуте, у всех.