Ксенос и фобос (СИ)

Ладно бы он был молодым и зеленым. Но и таким, как сейчас — все равно интересно.

— Смешной ты, Сидорчук, — сказала Дашка. — Почти как сосед мой, Петька Королев.

— Что еще за сосед? — напоказ насторожился Виктор.

— Уже ревнуешь, что ли? Да просто сосед… Он, знаешь, стихи писал. Самые настоящие. Ты пишешь стихи? Нет? Еще он по крышам любил ходить. Даже в дождь. И музыку странную слушал всегда, какую никто не знал. Сдуру однажды вены себе резал… Нет-нет, не из-за меня, ты что? Он меня и не замечал даже. Он из-за жизни этой. Потому что понял, что не поэт. Ну, бывает так, ты же понимаешь? А потом, прикинь, он вдруг решил все бросить и снова начать. С самого с новья, представь… И пошел — в военкомат! А там, прикинь, посчитали, что он дурак. Ну, какой еще парень сам до призыва припрется в военкомат? Отправили в больничку. Там проверили и справку дали на всю оставшуюся жизнь… Ох, как же он ненавидел всех тех, кто просто жил, не писал стихов и не ходил по крышам…

— А к чему ты это мне рассказываешь? — подогнал ее мысли Виктор.

— К чему? А он у нас в доме первым пропал. Прямо из своей комнаты. Прямо от компьютера. Вот был — и нет. А народ тогда еще кричал про врачей-убийц…

— А ты, выходит, с самого начала что-то такое знала? И статью вон, говорят…

Дашка молча метнула подушку, затыкая рот Виктору. Он поймал ее одной рукой, отложил в сторону.

— И что, прямо при компьютере пропал, при свете? Или как там оно было?

— Да он в чате сидел с нашими студентами. Ругался на «хомячков», писал, что пистолет возьмет, придет и перестреляет всех идиотов, из-за которых так скучно жить…

— У него, что, был пистолет?

— Да не было у него ничего! Только вот сидел в чате — и нет его сразу. Ему отвечают, а он не пишет. И когда перезвонили — нет его. И дома потом мать плакала и всем рассказывала, что зашла в комнату — а там компьютер, наушники, а сына нет.

В дверь вежливо постучали. Не кулаком, как в ДОСах, когда поднимают по тревоге, а вежливо так — тук-тук-тук.

— Товарищ майор, вас к командиру!

— Ну, вот, — обернулся он к Дашке и развел руки в стороны. — Завтракать будешь без меня.

— Да мне же тоже на работу…, - и совершенно нейтрально, не поворачивая головы. — Вечером увидимся?

— Ну, если ты хочешь…, - замялся Сидорчук.

— Точно, дурак, — кивнула она сама себе. — Ты сам-то как, хочешь?

— Ага, дурак я, — поддакнул, улыбаясь, Виктор. — Вечером, Даш. Ладно?

И выскочил с этой же неуместной на службе улыбкой в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. Посыльный стоял правильно, не под дверью, а чуть в стороне и у противоположной стены — чтобы сразу было видно, что не интересовался личной жизнью товарища майора.

— Где командир?

— В штабе он, товарищ майор.

— Ага, ну, сам найду. Кого еще собирает?

— Да по списку…

— Ну, беги, беги, воин. По списку и беги.

Посыльный умчался дальше, гремя подкованными сапогами по деревянному полу, а Сидорчук спустился на первый этаж и через пустынный плац — он тут всегда пустынный, похоже — двинул спокойным шагом к штабу.

…А еще через полчаса перед ним медленно открывались металлические ворота, крашенные зеленой краской и с обязательной красной звездой посередине, автоматчик отдавал честь, и легкий уазик выпрыгнул на дорогу, сразу уходящую вниз, к поселку. На заднем сидении сидели два прапорщика — Клюев сказал, что пока штат разведки не набран, будет подкидывать своих ребят, надежных, из спортроты. Ну, надежные, значит, пусть тыл берегут.

Поскрипывая на поворотах — надо будет механикам фитиль вставить, сделал зарубку в памяти Сидорчук — автомобиль скатился с крутой горки и через старые кварталы шлакоблочных трехэтажек середины пятидесятых годов, когда и появился поселок, понесся к берегу. За три дома до выезда к мосту через железную дорогу водитель стал сбавлять скорость, и у последних домов они ехали уже со скоростью пешехода.

— Чего тошним? — скучным голосом поинтересовался Сидорчук. Он редко позволял себе командовать тем, кто за рулем. Вот спросить, не отвлекая, а наоборот, как бы заставляя сосредоточиться — он мог.

— Пост впереди.

На перекрестке в шахматном порядке лежали бетонные блоки, создавая узкие проходы, тут не полихачишь, а из обложенной теми же блоками автобусной остановки торчал ствол пулемета.

Уазик встал.

— Покажитесь, товарищ майор, — повернул голову водитель-контрактник. — Тут связь есть, но порядок есть порядок.

Сидорчук хмыкнул недовольно, но все же дернул вниз ручку, распахнул дверь и вышел на бордюр, оглядываясь по сторонам. В проеме между блоками из темноты вынырнула фигура в бронежилете, махнула рукой — мол, вижу, можно, и снова исчезла.

Сидорчук хлопнул дверью, опускаясь на свое место. Помолчав, спросил:

— И что, так везде?

Это он спросил не о блокпосте, потому что дело понятное, военное и чрезвычайное, а о домах, стоящих вдоль крайней улицы. Там дома только по одной стороне, и сколько он видел, были они все закопченные и с побитыми стеклами.

Его поняли: