Ксенос и фобос (СИ)

Все каналы повторили кадры с похищенным с набережной пацаном, что силуэты вырезал. Пытали бандиты его. До смерти пытали. А потом их взяли, правда, со стрельбой, на перегоне, да не довезли до изолятора. Фактически отдали толпе на растерзание. Опять же — что, в своих стрелять?

Но идея-то у них была сумасшедшая, конечно. Мол, все, кого тот парень вырезал из черной бумаги, все и пропали. Мол, колдун или инопланетянин или связь какая-то. Вот бандюганы молотовские и послали бригаду «разобраться». Ну, разобрались. По-своему. Ни того парня теперь, ни тех бандюков. А идея сумасшедшая осталась. Одна из тех идей, что подкидывают регулярно. Список уже целый этих идей. Сумасшедших.

Наука же молчит, молчит. Никаких новых данных.

Помощник кашлянул, привлекая внимание.

— Ну?

— Вы назначили Совет безопасности. Осталось пятнадцать минут.

— Спасибо. Ну, я пошел тогда.

Не забыть похлопать по плечу и улыбнуться. Чтобы все было, как обычно.

Хотя, как обычно уже не будет.

И все равно, надо, чтобы было спокойно и улыбчиво. Паники нам только не хватало. И разговоров лишних — тоже. В общем, как в старом школьном анекдоте: ты же директор, сынок!

Глава 10

«Не забудь купить хлеб»! Для двух сотен московских семей ежемесячно этой обыденной фразой заканчивается привычная счастливая жизнь. Дети, старики, мужчины, женщины ненадолго выходят из своих квартир и не возвращаются обратно. На длинные пятнадцать лет их фотографии ложатся в папки с надписью: «Пропавшие без вести». Искать дольше — бессмысленно, считают закон и сотрудники оперативно-розыскного управления ГУВД столицы.

«Комсомольская правда»

Поздняя весна в Прикамье — пожалуй, лучшее тут время года. Не холодно, хотя и дует еще, бывает, с севера вдоль русла, но веет приятной прохладой, а не влажным снежным мозгляком. Уже солнечно. Бывали года, как по заказу, когда даже дожди шли в то время, когда все работали. А как отдыхать, в выходные дни и в праздники — сразу солнце и теплынь.

В «Правде» как-то написал московский корреспондент, что Молотов — тополиный город. Так и было. Когда строили все эти поселки возле производств, связывали их дорогами, то новые жильцы первым делом на субботниках вкапывали рядами те деревья, что наверняка приживутся — тополя. И не те, южные, пирамидальные — они не выживали в суровом климате. И не те, которые называют «черными», карагачами, мелколиственные. А местные — с листьями на нижних ветках в две ладони. И сами ветки — в толщину ноги взрослого человека. Бурь и ураганов тут не случалось, поэтому слабой корневой системой никто тополя не пенял. И вырос среди уральских хвойных лесов город-парк, в котором трехэтажные, а потом и пятиэтажные дома прятались под огромными тополями. Только в новых кварталах высоченные блестящие стеклом башни смотрели свысока на только что посаженные прутики деревьев во дворах.

Это сейчас, борясь с пухом, постепенно выкорчевывают самые старые из них. Но всегда сажают взамен липу или клены. Поэтому город остается зеленым. И только старый дореволюционный центр, улица Карла Маркса, весь в камне и асфальте, и старые купеческие дома вплотную друг к другу.

* * *

Мишка этим утром сам проснулся. Никто не будил его, чтобы повести в детский сад. Не то, чтобы он очень любил вставать утром, даже наоборот, но уж лучше детский сад и друзья, чем сидеть одному в квартире, как больному.

Рыжая голова поднялась с подушки:

— Ма-ам… Ну, мама же…

Он поныл еще немного, но мама не приходила и не успокаивала его. Не обнимала теплыми и мягкими руками, не прижимала к груди, покачивая, не дула в глаза со смехом. Наверное, она уже ушла в свою больницу, подумал Мишка. А я, подумал он, наверное, больной. Только почему она не разбудила и не дала лекарство, раз больной?

А может, и дала, но он просто забыл.

Тогда он еще немного подремал. Мишка помнил, что при болезни главное — много спать и много пить. Но два дела требовали своего разрешения: очень хотелось в туалет и очень хотелось есть.

Он сполз со своего диванчика, сбегал босиком туда, куда хотелось сильнее, потом заглянул в мамкину комнату — никого не было, как и думал. Значит, можно не умываться и не чистить зубы. Все равно после завтрака надо ложиться и снова спать. Он же болеет, ведь так?

На завтрак в холодильнике нашелся йогурт, а в хлебнице кусок булки с маком. И еще сок. Полный стакан, потому что больным надо много пить. С трудом управившись с соком, Мишка выглянул на солнечную улицу, подумал, что все сейчас гуляют в саду, а потом поплелся снова в постель.

Больной должен спать. Мама всегда говорила, что во сне организм сам борется с болезнью.