КС АП А ХУЛИ ГАНКА

Мудреныш с Платоном против врачей. Неправильно играют, потому что за

кольцом щита нет. С любой стороны можно мяч забрасывать. И мяч футбольный,

а не баскетбольный. Но им и дела нет. Местные пацаны и охотники стоят

вокруг и завидуют.

Спрашиваю у пробегающей мимо степнячки, где остальные. Речь ее

понимаю плохо, но жест в сторону реки ясен без слов. Искупаться с утра

- это здорово! Целый год не купался. У нас за перевалом вода такая

холодная, что даже думать об этом не хочется.

На берегу целое столпотворение. И мальчишки, и девчонки, и взрослые

бабы. Все голышом. Охотников, правда, нет. Хочу уйти, но мне машут руками.

В том числе, Ксапа и Жамах. Если Жамах машет, значит, можно не стесняться.

Как у нас в туалете. Скидываю одежки и лезу в воду. С непривычки вода

такая холодная! Но на меня столько глаз смотрит... Мужественно плюхаюсь

и гребу в полную силу к другому берегу. Потом - назад. Здорово!

Бабы на берегу затевают борьбу. Не всерьез, а так, ради интереса.

Заборотая выходит из круга и вместо нее в круг вступает новая. А шуму-то!

Я натягиваю штаны и тоже присоединяюсь к зрителям. Тяжелый год у

Чубаров выдался. Тощие все, ребра считать можно. Все голышом, только

мои бабы в трусиках. Почему-то Ксапа очень ими дорожит. Вот даже Жамах

приучила.

Вскоре очередь доходит до Жамах. Хорошо она борется. Всех предыдущих

баб я бы заборол без труда. А ее... Не знаю, кто кого на траву бы уложил.

Охотница! Жамах заборола троих и хочет втянуть в круг Ксапу. Ксапа

отнекивается, а Жамах ее за руку тянет. Вспомнил я, как она Мудреныша

через себя кидала. Нужен нам скандал с местными?

- Ксапа, не смей озоровать! - строго прикрикиваю я. - Мы здесь гости.

- Да мы же просто дурачимся, - принимается уговаривать меня Жамах.

- народ веселим. - И своим переводит. Как все зашумели! И все - на меня.

В общем, приходится разрешить. Но на траве Ксапа отказывается бороться.

Ведет всех на берег, на мягкий рыхлый песок.

И, конечно, кидает Жамах через себя. После второго броска Жамах

просит медленно показать, как это делается. Ксапа показывает. Даже

придерживает Жамах за руку, когда та через нее падает. Тут опять все

шумят. Мол, так нельзя. Ну, Ксапа по-другому Жамах опрокидывает. Не через

себя, а как-то под себя. Тут публика затихает. А Жамах просит медленно

повторить. Ксапа повторяет. Вперед шагает, ногу за спиной Жамах ставит,

Жамах на спину и падает. А Ксапа ее придерживает чуть-чуть. И вот она

снова сверху.

- Скажи, у вас все так бороться умеют? - изумляется Жамах, садясь

на песок.

- Нет, что ты. Только те, кто обучиться захотел.

- Тебя же никто забороть не сможет!

- Мудреныш смог. Я против него что суслик против медведя.

Жамах своим переводит. Слышатся ахи и охи. И только бабы собираются

обучиться чужим приемам, прибегает Эдик, младший медик.

- Жамах Тибетовна, объясните вы своему брату, что руку пока нельзя

напрягать. Он же всю нашу работу поломает!

Жамах произносит что-то непонятное и устремляется за белым халатом.

Мы, всей толпой, следом. Оказывается, Кочупа ломает сухие сучья для костра.

Причем, обеими руками ломает! Врач объясняет, что руку еще целый месяц

нельзя напрягать. И купаться нельзя. Можно делать только самую легкую

работу. Кость не может срастись за одну ночь. И на охоту ходить нельзя.

Никак нельзя!!!

Кочупа жутко огорчается.

Я слушаю, что говорит врач, как переводит Жамах, и впитываю чужие

слова. А также вспоминаю забытые - с тех времен, когда Жамах нашему языку

училась. Еще неделя - и смогу свободно на их языке говорить, если здесь

останусь.

- Клык, ты Серого не видел? В машине его нет, - дергает меня за

рукав встревоженная Ксапа.

- Нет... - достаю из кармана рацию и жму на восьмой канал. - Сергей,

ты где?

- Дай поспать усталому человеку, - откликается рация. Смотрим с

Ксапой на экранчик, куда показывает пеленг. А показывает он на крайний

вам. Ксапа успокаивается.

- Завтрак проспишь, голодным останешься.

Из рации доносится недовольное бурчание, потом из вама высовывается

сонная, лохматая голова нашего пилота. Осмотревшись, он вылезает весь

и трусит к ближайшим кустикам. За ним из вама выходит такая же сонная

и взлохмаченная степнячка. Ксапа мрачнеет, отзывает в сторону Жамах и

вполголоса что-то объясняет.

- Не бери в голову, - откликается Жамах. - Эта девка - три полоски

по-вашему. Мы степнячек послали вашим мужчинам постель согревать. Вы же

тоже к чудикам вдов посылали.

- Так он что, с рабыней... Ну, я ему задам!

- Это я ей задам, если она Сергею не понравилась.

- Жамах, ты не понимаешь! У нас так не принято.

- Мы сейчас у нас. Смотри, - толкает подругу локтем в бок.

Обнимая степнячку за талию, Сергей ведет ее к речке.

- Ксап, ты о другом подумай. Если Сергей захочет ее себе оставить,

что будет? - спрашивает Жамах.

- А... что?

- Ну, можно хозяину девки взамен тушу быка отдать. Или лося. Или

двух оленей. А можно по-мужски, на кулаках решить, чья девка.

- На кулаках отпадает. Если с ним что случится, кто вертолет

поведет?

Я решаю, что Сергея надо предупредить. Он уже зашел по колено в

речку и весело брызгается со степнячкой.

- Сергей, у тебя с этой девкой серьезно? - спрашиваю я по-русски.